Туристы совсем осмелели. Силой усадили Лину на место. Громко заказали бутылку коньяка. Не стесняясь, они шумно уговаривали Лину выпить с ними по рюмочке-другой, а потом отправиться в соседний вагон, где у них имелось свободное купе.
— Пустите, ребята, мне надо идти. Правда, надо, — уговаривала их Лина. — Меня отец ждет.
— Не ломайся, — ответил ей один из парней. — Ты же уже не девчонка. Знаешь что к чему. Проведешь с нами вечерок, а потом мы сами тебя к папочке доставим. В лучшем виде!
Оба громко захохотали. Этот дикий смех испугал Лину. Она испуганно оглянулась в поисках помощи.
— Все! Вставай, пошли!
— Никуда я с вами не пойду!
— Тебя не поймешь; то не хотела остаться, теперь не хочешь уходить. У тебя что — не все дома? Или опьянела? Ничего, в тамбуре проветришься.
Они уже силой тащили упиравшуюся Лину по проходу между столиками.
И тут на их пути встал Игорь Коробов.
— Кончайте, ребята. Повеселились, и хватит. Отпустите ее.
Парни с удивлением воззрились на него:
— Ты кто такой? Жить надоело? А ну уйди…
— Эта девушка со мной.
— С тобой? Ты кто ей — папочка?
Один из парней с силой ударил Игоря. Тот ответил. Узкий проход мешал второму парню наброситься на Игоря, это уравнивало шансы. Воспользовавшись моментом, Лина вырвалась и бросилась прочь из ресторана. Это обрадовало Игоря. Теперь задача его упрощалась.
Впрочем, неизвестно, чем бы кончилась для него эта драка, если бы один из парней не допустил роковой ошибки: схватив со стола бутылку из-под пива, он резким движением отбил дно, заполучив таким образом страшное оружие. Однако воспользоваться этим оружием ему не пришлось. Звон посуды, служившей для Автандила Шалвовича одним из источников наживы, мгновенно вывел его из состояния апатии. Он выскочил из-за стойки, как разъяренный буйвол промчался по проходу, схватил обоих парней могучими волосатыми лапами за шиворот и поволок их к выходу.
Через мгновение вагон-ресторан опустел. Как писали древние, битва прекратилась из-за отсутствия сражавшихся.
___
— Что ты на нее набросилась? — Беловежский растерянно смотрел на жену, которая не торопясь, плавными движениями сняла с шеи золотое ожерелье и начала аккуратно укладывать его в длинную и узкую коробочку, выстланную изнутри красным бархатом.
— Не люблю несчастных, — спокойно отвечала Медея. — Несчастье — это зараза, от нее надо держаться подальше.
— Вот бы и держалась подальше. Зачем же делать несчастных еще несчастнее?
— А ты иди пожалей ее!
Беловежский выглядел этаким простецким парнем, что в свое время породило у Медеи иллюзию, будто ей будет легко управляться с мужем. Но она все чаще стала убеждаться в том, что ошиблась.