Новые крики «Слушайте! Слушайте!» с дальнего конца комнаты. В центре же за столом – ропот неодобрения. Чалмерс медленно наклонился вперед.
– Меня здесь посадили, – сказал он, для пущей выразительности тыча указательным пальцем в стол. – И тут я останусь.
– Неужели вы не понимаете, – примирительно резюмировал Дэджен, – что мы должны доказать стране нашу способность управлять? Мы своей тактикой завоевываем себе блестящую репутацию.
– Не обманывайте себя, – с горечью возразил Дэвид. – Над нами смеются. Почитайте газеты тори! Мы для них – низший класс, который обезьянничает, тянется за теми, кто стоит выше. Прирученные звери. По их мнению, мы не правим, а играем комедию. И если мы уступим им в вопросе об этом билле, они только будут презирать нас.
– К порядку, к порядку! – вздохнул укоризненно Дэджен. – Мы не хотим слушать таких резких речей в нашей партийной среде. – Он с раздражением сощурился на Дэвида: – Разве вам не разъясняли, что мы вынуждены действовать не спеша?
– Не спеша! – яростно повторил Дэвид. – При таких темпах мы и через две тысячи лет все будем «подготовлять» национализацию!
Тут в первый раз заговорил Нэджент.
– Фенвик прав, – начал он медленно. – Из принципа мы, бесспорно, должны вступить в борьбу. Мы можем просидеть тут еще год, играя во власть, помогая дурачить людей и, попросту говоря, обманывая самих себя. Но кончится тем, что нас выгонят в шею. Почему бы нам лучше не уйти отсюда с честью, как сказал Фенвик? Мы не должны забывать о рабочих. В Тайнсайдском районе они дошли уже до последних пределов человеческого терпения. Это я вам говорю, а я знаю, что говорю.
Клегхорн сказал кислым тоном:
– Если вы требуете, чтобы мы вышли из кабинета министров только потому, что в Тайнкасле имеется несколько смутьянов, то напрасно стараетесь.
– А когда вы просили их голосовать за вас, вы их тоже называли «смутьянами»? – крикнул Дэвид. – Того, что там происходит, достаточно, чтобы довести рабочих до революции!
Чалмерс злобно грохнул кулаком по столу:
– Вы становитесь совершенно невыносимы, Фенвик! К черту вашу революцию! Мы не желаем, чтобы в такое время насаждали тут русские идеи!
– Весьма неудобные для буржуазии, – глумливо вставил Беббингтон.
– Вы сами видите, – продолжал Дэджен спокойно и плавно, – мы все здесь согласны, что человеческий труд нуждается в полнейшей переоценке. Но не можем же мы взять да так сразу и отвергнуть существующий порядок, как сбрасывают старый башмак. Приходится соблюдать осторожность и уважать конституцию. Черт побери, я слишком популярен, чтобы выступать против британской конституции!