И лишь потом я развернул Мышкино письмо. Не спеша, оттягивая приятные мгновения. На листе бумаги увидел написанные знакомым детским почерком большие буквы — неровные и небрежные, точно выводившая их рука либо дрожала, либо очень торопилась.
Прочёл всего два слова: «КИРА, ПОМОГИ».
Я трижды перечитал короткое Мышкино послание.
Пытался понять, что оно означает. И как мне следует на него отреагировать. Потом сложил письмо, убрал его в карман — туда, где хранил предыдущее.
Направился к открытым нараспашку воротам.
* * *
У входа в квадрат Силаевых застал ту же картину, что и у ворот первого квадрата: ни души. Пустовало место привратницы. Никто не посматривал на меня ни из окон сторожки, ни из-под деревянных навесов, под которыми стражницы прятались в непогоду, ни со стен. Я бросил вокруг себя «обнаружение жизни». Вблизи ворот плетение людей не обнаружило.
Уже не скрываясь, я прошёл на территорию боярского рода. Шагал сопровождаемый настороженными взглядами пары серых ворон, что поглядывали на меня с вершин фонарных столбов. Повсюду около стены видел грязь (без следов обуви, колёс или копыт), лужи. Ночной ливень смыл с мощённой камнем дороги даже конский навоз, которого днём у ворот всегда можно было заметить в изобилии.
Квадрат выглядел безлюдным, но не заброшенным: трава на газонах не успела вытянуться выше моих щиколоток, кусты удерживали приданную им руками людей форму. Пусть струи дождя и оставили на камнях дорожек листья и сухие ветки, но совсем немного — территория казалась вполне ухоженной. Казалось, что вот-вот явятся её хозяева, чтобы устранить устроенный непогодой беспорядок.
Я почувствовал сомнение: туда ли пришёл? Быть может, Силаевы изменили планы? И Варлая выбрала для проживания семьи не этот участок? Или Варлая с Кишиной и не собирались здесь жить — я что-то напутал? Вполне вероятно, что теперь Мышке для того, чтобы оставить в тайнике послание, приходилось идти сюда с одного из соседних участков.
Я неторопливо шёл по мощённой булыжником дороге к домам. Посматривал на птиц, что по-хозяйски расхаживали по дорожкам и ухоженным газонам; на аккуратно подстриженные кусты — похоже, что за ними продолжали ухаживать и после того, как эту территорию покинули Сомовы. Слушал птичьи переклички, но не слышал человеческих голосов.
На дороге — там, где она сворачивала к дому, похожему на маленький замок — я увидел сломанный стул. Взгляд зацепился за него, как за инородный предмет, сильно выделявшийся на фоне чистых дорожек и газонов. Стул большой, с резной спинкой и обитым тёмной тканью сидением — явно недешёвый. Он лежал на боку. Указывал на меня тремя ножками — четвёртая виднелась в паре шагов от стула на злёном травяном ковре.