Я вздохнула и вернулась к холодному чаю. Сделала глоток: а ведь неплохо. Хоть и остывший, он был крепким и терпко-ароматным. В наше время даже дорогие сорта чая не такие. И вообще, вся еда здесь обалденно вкусная. Вот хотя бы ради такой еды и стоило попасть обратно в СССР.
Я хмыкнула: вторые сутки на диете и уже все мысли исключительно о еде. Через неделю сожру свой стол.
Я опять вернулась к планированию, и опять не вышло: в дверь заглянула Аллочка и велела идти к Ивану Аркадьевичу, срочно. Гадая, что понадобилось большому человеку с самого утра, ведь вчера мы все детально обсудили, я пошла в полуподвальчик.
Иван Аркадьевич был не в духе:
– Ознакомьтесь, – раздраженно махнул рукой на мое приветствие и придвинул машинописный лист ко мне.
Я вчиталась:
Жалоба.
Сообщаем о фактах вопиющего безобразия и циничного мошенничества со стороны служащей депо "Монорельс" Горшковой Лидии Степановны и просим принять соответствующие меры по недопущению подобных ситуаций в будущем.
Лидия Степановна Горшкова, 1950 года рождения, прописанная по ул. Ворошилова, 14/21, постоянно проживающая в пер. Механизаторов, 8/2, обманным путем завладела квартирой на ул. Ворошилова, 14/21.
В данной квартире проживает гражданка Горшкова О.Ю. с малолетним ребенком на руках, которую Горшкова Л.С. из корыстных побуждений, угрожая расправой, выгоняет на улицу с целью завладеть ее имуществом. Просим разобраться, иначе придется в судебном порядке выписывать Горшкову Л.С. из квартиры, что негативно скажется на репутации депо "Монорельс" и его руководства.
Горшкова Л.Г. является склочным и лживым человеком, что плохо влияет на рабочие отношения в коллективе. Кроме махинаций с жильем, Горшкова Л.С. в рабочее время занимается спекуляциями импортных товаров, а также пропагандирует антисоветские и лженаучные призывы через стенгазету, что дискредитирует образ советского работника.
Просим принять соответствующие меры.
Подпись: неравнодушные граждане.
– Что скажете, Лидия Степановна? – поинтересовался Иван Аркадьевич, когда я дочитала.
Я аж подзависла.
В моем времени мы давно отвыкли от такого. Подставы у нас стали тоньше и замысловатее. Пришлось напомнить себе, что я теперь живу в СССР и здесь так бывает.
– А что тут сказать? – пожала плечами я, – у меня один ответ, но здесь, в этом кабинете, нецензурные слова вряд ли уместны.
Иван Аркадьевич хмыкнул и забарабанил пальцами по столу:
– Ну и как мне на это реагировать? Сообщить в органы? Уволить вас? Начать расследования и товарищеский суд? – он все больше и больше закипал, и не заметил, как машинально перешел на "ты". – Ты же понимаешь, что по головке нас за это не погладят в любом случае! Тем более засветили тебя перед комиссией!