Я промолчала, давая время спустить пар.
– И как мне потом объяснять там, – слово "там" Иван Аркадьевич выделил, – почему внезапно наш подающий надежды молодой рационализатор оказался по уши в говнище?! Махинации с квартирами, скандал с матерью-одиночкой, спекуляции на работе! Как нам объяснять, почему мы не уследили, не провели работу, а?
Иван Аркадьевич так шарахнул кулаком по столу, что крышечка на графине с водой испуганно дзенькнула.
– Да ты хоть понимаешь, что теперь начнется, твою мать?! – Иван Аркадьевич поднял налитые кровью глаза. – Что молчишь?!
– А я ничего не помню, Иван Аркадьевич, – ответила я. – У меня вся моя прошлая жизнь как в тумане. Только последняя неделя ясно. Не знаю, почему так: то ли опоили они меня, то ли амнезия какая. Понимаете, я совсем ничего не помню – ни как я замуж за этого придурка Горшкова вышла, ни кто я такая и откуда.
Иван Аркадьевич как-то странно на меня взглянул и раздраженно дернул плечом.
– Поэтому все, что в письме, может быть и правдой, и враньем. Мне кажется, я вляпалась в какую-то мутную историю. И вряд ли у меня хватило бы ума провернуть такую спекуляцию. Тем более квартира и так моя, тетка – моя, так зачем мне было выходить замуж, чтобы отдать квартиру каким-то третьи лицам, пусть даже это мать-одиночка?
Иван Аркадьевич вздернул бровь.
– Предположим я вам поверил, – нахмурился он, снова перейдя на "вы" и я поняла, что гроза если еще не миновала, то уже не так близко, – А что с квартирой делать? Вы где прописаны, товарищ Горшкова?
– В том то и дело, что согласно паспорту – в каком-то общежитие, – ответила я. – Но паспорт новый, всего пару месяцев ему. А где старый делся – непонятно.
Я показала развернутый паспорт Ивану Аркадьевичу и взмолилась:
– Иван Аркадьевич, я хочу завтра отпроситься на часик и сбегать в ЖЕК, глянуть домовую книгу. Что-то слишком мутно это все.
– Сейчас можете идти, – все еще продолжал хмуриться большой начальник.
– Но Щука..
– Не Щука, а Капитолина Сидоровна, – рассердился Иван Аркадьевич. – Скажете ей, что я разрешил.
Я благодарно кивнула.
– Потом зайдете мне, и все расскажете. Надо принимать меры.
– Хорошо, спасибо, – благодарно улыбнулась я. – Можно идти?
– Нет, секунду, – опять нахмурил брови Иван Аркадьевич. – А что это неравнодушные товарищи пишут о спекуляции с мылом?
– Понятия не имею, – сделала квадратные глаза я. – Однажды мы поссорились с одной подругой-коллегой, и в знак примирения я подарила ей брусочек модного мыла. Она постеснялась, что дефицитное, а я ей сказала, что у меня еще много. Ну, чтобы она подарок приняла и не чувствовала себя смущенной. А коллеги как увидели – сразу же прицепились, чтобы я им продала, раз у меня много. Я не смогла их отшить, поэтому задрала фантастическую цену до небес, они, конечно, пофыркали, но отстали. А иначе никак. Вы же наших баб знаете.