– Так в том-то и дело, что мне не страшно! Они только прислугу пугают. Сегодня последняя удрала, дура старая!
– Но тебе ведь нравилось!
– Нравилось? Тебе бы нравилось, если бы за тобой какая-то рожа из зеркала подглядывала в ванной, когда ты моешься?
– Не знаю, наверное, нет. Но я же не ты. Ты сама говорила, что это даже пикантно!
– Но не каждый же день! Хоть бы кто-нибудь помоложе, что ли, хоть раз заглянул, а то старик одноглазый! Или мумия! Может кого-нибудь завести мумия?
– Но ты же меня заводишь…
– Не умничай!.. И потом, почему только ночью? Они днем спят, что ли? Почему их днем нет?
– Не знаю! Так у них принято – бродить ночью! Я не знаю почему! Наверное, ночью страшнее!
– Кому страшнее, им?! Мне не страшнее, я ночью сплю!
– Что ты от меня хочешь?
– Или пусть эти ведут себя по-другому, или гони их к чертовой матери и найди мне других!
– Очумела! Как этот гони? Кого гони? Их можно прогнать только вместе с домом! Могу дом продать, хочешь?
– Хочу! Хочу другой дом!
– Пожалуйста, только такого больше нет! Есть другие, но без приведений! С приведениями кончились!
– Как это кончились?! Ну, не здесь, пусть в Англии, в Германии, во Франции… Не знаю где! Захочешь – найдешь!
– Нету! Все, что было с приведениями, давно раскупили! Ты что, одна, что ли, такая?! Все хотят с приведениями! Этот дом был последний, больше в Европе нет!
– А в Америке?
– А на Колыме! Хочешь, я куплю тебе дом на Колыме, и ты сама через месяц станешь чудным приведением с кайлом!
– Ах, так! Тогда я уезжаю к…
– К маме?
– Мама умерла три года назад!
– Ну, я думал…
– Размечтался!
– Успокойся, ради бога!.. Ну куда ты?..
– Прощай! Сообщи, когда что-нибудь придумаешь!..
– Ну перестань, что ты, в самом деле? Ну хочешь, поедем куда-нибудь к морю! Отдохнешь, позагораешь, флиртанешь с папуасами, хочешь?
Она не желала ничего слушать. Визжала, била посуду, саданула его серебряной супницей по лысой башке и укатила невесть куда на шикарном лимузине, снеся к чертовой матери ворота.
Ветер за окном рвал листья с деревьев, глухо завывал в трубах, дождь барабанил по стеклу и тяжелыми каплями стекал вниз.
Трещали дрова в камине, однако стоящий возле огня Андрей Иванович зябко кутался в дорогой стеганый халат.
Плеснул в золоченый кубок из пузатой бутылки, выпил залпом, поморщился, бросил в огонь окурок сигары и нервно зашагал по кабинету из угла в угол.
Мерцающие отблески свечей в высоких подсвечниках причудливо отражались в старинных картинах, развешанных по глубоким резным стеновым панелям, создавая полное ощущения, что лики на портретах косят глазами туда-сюда, следя за шагами Андрея Ивановича.