Так продолжалось до тех пор, пока не пришел с работы отец. Он постоял, послушал мои сиплые вопли и сказал: «Делай как знаешь, но послушай моего совета – сначала получи специальность, а потом занимайся чем хочешь!»
И пошел ужинать.
Повторяю, мне было все равно. Тем более что мне до чертиков надоело повторять «Песнь о Буревестнике». Поэтому я отбросил томик Горького, взял карту и стал смотреть, какой институт ближе к дому.
Я выбирал полчаса, потом бросил это дело, нарвал листочки бумаги, написал названия, все это кинул в коробку, перемешал и вытащил наугад один. Название было красивое и заманчивое – МИЭМ. Это было просто замечательное совпадение. Я электромонтажник шестого – и тут вдруг Московский институт электронного машиностроения! А куда же мне еще? Был, правда, еще и Энергетический институт, куда меня приняли бы вне конкурса с заводским направлением, но он был дальше. И я пошел подавать документы в МИЭМ.
Экзамены пролетели как один день. Никаких затруднений. Я был абсолютно уверен, что прошел, и поэтому, как это часто бывает в таких случаях, буквально получил оглушительный удар по голове, не обнаружив себя в списках поступивших.
Я хорошо учился, я безошибочно писал на русском, я прилично знал математику и литературу. Да бог мой, я с седьмого класса водил школьные экскурсии по Пушкинскому музею. Поэтому я не был огорчен, нет, я был удивлен до крайности! Я прямо обиделся, честное слово. И я решил, как это сейчас говорят, подать на апелляцию. Но не сам. Тоже не дурак! Я уговорил отца пойти проверить, что там у меня не так.
По тем временам можно было затребовать в приемной комиссии экзаменационные листы абитуриентов для проверки.
Отец нацепил орденские планки на пиджак и пошел в институт.
Ему сначала ничего показывать не хотели, но он насупил брови, и мои листочки ему выдали. Тут же выяснилось, что ошибок у меня нет ни одной. Нигде. Вообще нигде. Но в некоторых местах мои правильные ответы были зачеркнуты и стояли красные галочки «ошибка». Таких галочек по разным предметам набралось шесть. На отца, в праведном гневе, тут же накатило ощущение предстоящего штыкового боя, но его под ручку взял председатель приемной комиссии и отвел к ректору, который по случаю оказался в этот день тут же.
И ректор сказал моему папе сакраментальные слова.
Он сказал: «Не надо сердиться! Прошу понять меня правильно, я хотел сделать для вашего сына как лучше. Поймите, у нас специфическое учебное заведение, по окончании которого выпускников распределяют, как правило, на закрытые предприятия с повышенной секретностью. И куда я вашего сына с его фамилией смогу распределить?»