– Мое призвание – спасать жизни. Судьба вызволила меня из такой переделки, так что я должна вернуть должок, – серьезно заявила она, когда ее рассказ о злодействе Хопсвуда подошел к концу.
Печально, но ничего нового жертва рассказать не смогла. От такого заявления Виктор поперхнулся кофе, который ему заботливо сварила женщина, и с трудом откашлялся. Кстати сказать, регент остался неузнанным. Думаю, никому и в голову не могло прийти, что его величество может свободно разгуливать по улицам, да еще и заявиться к кому-то в гости.
Стоило нам покинуть дом, Виктор привлек меня к себе и мягко промурлыкал:
– Мы очень быстро справились, не находишь? Как насчет того, чтобы уделить мне время?
– Обязательно. – Я хитро улыбнулась. – Но вначале нам нужно заглянуть в СИБ.
Виктор досадливо поморщился, но спорить не стал. Предупредил только, что в отделение заходить не будет: там его точно узнают. Такое условие меня вполне устраивало. Мы подъехали к месту моей службы, Виктор остановил машину на стоянке и спросил:
– Ты надолго?
Я прикинула:
– Минут сорок должно хватить.
– Возьми мой пиджак.
Погода была по-весеннему хорошая: выглянуло солнце, прогревая воздух, снег уже сошел, но земля еще не просохла. В платье горничной, в которое я была одета, было слишком холодно для прогулок по улице, и потому предложением регента я воспользовалась. Конечно, выглядела я немного странно, но зато точно никто во мне не узнал бы невесту его высочества, которая каждый эфир меняет наряды.
Со стоянки было два выхода: один вел прямо к ступеням здания, где располагалось отделение СИБ, а другой выводил на оживленную площадь. Уверена, Виктор заметил, что двинулась я отнюдь не в отделение, но окликать не стал. Правильно, по возвращении я собиралась все объяснить.
В Центральном районе почти все здания были высотными, но нашлись особо упрямые люди, которые с переездом и последующим сносом родного жилища мириться не собирались и оставались жить в своих одноэтажных домиках, более подходивших Клайфсбету. Вот одним из таких упрямцев и был сторож нашего отделения, который, по словам Мариссы, забрался в архив. Должность сторожа в силовой организации была номинальной. В обязанности его входило блюсти по ночам сохранность хозяйственного хранилища, причем не от кого-то, забравшегося в него извне, а от своих же. Отчего-то руководство СИБ было уверено, что в темное время суток все сотрудники желают украсть дополнительный комплект формы или же мечтают о старой списанной мебели.
Свежеотремонтированный за счет государства дом сторожа стоял сразу за площадью – чиновники не могли допустить, что им приходится видеть из окна столь нелицеприятное зрелище, и поэтому выделили деньги на его реконструкцию. Я быстрым шагом подошла к калитке и уверенно толкнула дверь. В соответствии со временем суток сторожу полагалось отсыпаться перед сменой, и не застать его дома я не боялась. Честно говоря, как не опасалась и разбудить, уверенная, что он, как обычно, пьет. Как оказалось, я ошиблась. Полусогнутый, всегда гладко выбритый старичок с лысой, что моя коленка, головой затеял уборку. Увидев меня, он обрадовался, с готовностью отбросил полинявшую то ли от воды, то ли от старости тряпку и предложил войти. Я и вошла, с интересом оглядываясь. Чиновники навели лоск не только снаружи дома, но и внутри: везде стояла новенькая мебель и хорошая бытовая техника. Наверное, они надеялись, что таким образом старичка задобрят и он согласится переехать, но из роскоши, на которую он лично не потратил ни ригайя, сторож тем более никуда уезжать не собирался.