Старик проворно поставил на стол чашки, чай, печенье, но вопреки моим ожиданиям и его привычкам спиртного не было видно. Я с трудом припоминала, как же его зовут: вроде бы Сихал, но могла и ошибаться, поэтому решила обойтись без имени.
– Как у вас дела? – решила я начать издалека, наблюдая за тем, как сторож наливает в кружки чай. Кружки были до скрипа чистые – заслуга посудомоечной машины, подаренной чиновниками.
– Как сажа бела, – тяжело вздохнул старичок и с ненавистью взглянул на коричневый напиток. – Не пью я… – Сторож пошамкал губами. Видно, тоже мое имя не помнил, но выкрутился: – дочка.
– Давно?
Подняв глаза в потолок, сторож посчитал:
– Почитай шестой день. Да-а-а… как обвинили меня чуть ли не в воровстве, так и пить перестал…
– В воровстве? – притворно ахнула я. – Это кто ж такое посмел сделать? Вы же честный человек!
– Вот и я говорю, – ухватился за мои слова сторож. – Я сроду чужого не взял, только свое в организацию эту проклятую таскал, а они… А ты что ж, не знаешь ничего, что ли?
– Да откуда? – загрустила я. – В отпуске уже вторую неделю.
– Дела-а-а… – протянул сторож и опять заглянул в кружку. – Под такие разговоры другой бы напиток надобно, но нет, сказал «не пью» – значит, не пью!
– Я тоже не пью, – поспешила я поддержать старичка. Не то, чего доброго, сорвется.
– Беременная, что ль, или закодированная? – поразился сторож.
Я прикинула варианты и твердо заявила:
– Закодирована.
– Жаль, – опять загрустил сторож. – Беременной чуть-чуть можно: для здоровья.
– Вам нельзя, – напомнила я. – Мы говорили о воровстве…
– Да какое там воровство, – раздраженно махнул рукой старик. – Хулиганье, видать, залезло к ним в архив и бумажки поразбрасывало, а они: это ты, Сихал, влез, там бутылка рома стояла, так украсть хотел. Что я, на запах, что ли, шел?! Откуда мне было знать про их заначки? Да и не пью я такую гадость, сам гоню!
– Вот-вот, – поддакнула я, мысленно радуясь, что память меня не подвела. – А они что говорят?
– А они говорят, что я, когда напьюсь, сам не пойму, что творю. Больше, говорят, некому, мол, ваши личные дела никому не нужны. Даже капитан приходил и мораль читал, что так нельзя, надо завязывать, иначе работы лишусь.
Сторож совсем пригорюнился и подпер подбородок кулаком:
– А куда я без работы? На пенсии скучно, с людьми не пообщаешься, не приставать же мне к прохожим…
– Да-а, ситуация, – с сочувствием протянула я. – И что вы решили?
– Да махнул рукой, сознался, меня пожурили и забыли. Но пить я завязал, а то вдруг и правда белая горячка настигла и архив я в беспамятстве громил.