Белый эскимос (Расмуссен) - страница 42

На первую страницу
Из всех сил летел я и догнал их на равнине –
Огромных овцебыков с блестящей черной шерстью.
Хаяй-я-хая.
Впервые я увидел, как они цветы полей щипали
Вдали от места, где один стоял я.
И я, неопытный, подумал было, что они малы и хилы…
Но вот они поднялись над землею, лишь
стоило приблизиться на выстрел,
Гиганты черные, вы прячетесь вдали
от поселений, где бойкую охоту мы на вас ведем.
ПЕСНЯ АВАНЕ
Ах, я брожу, нетерпеливо, волненья
преисполнен, выискивая зверя меж холмами.
Не стал ли я медлительным и старым, охотясь тщетно? Я – тот, который прежде мог стрелять стрелой из лука метко,
И без опоры, прямо,
А бык с широкими рогами, сраженный наповал, срывался с кручи,
Свалившись и уткнувшись в землю мордой.

Женщины редко исполняют песни собственного сочинения, поскольку согласно местной традиции особы женского пола не имеют права ничего декламировать без соответствующего приглашения со стороны шамана. Как правило, им приходится довольствоваться мужскими песнями. Но когда дух требует от женщины исполнения песни, она может свободно выступить из хора, следуя за своим вдохновением. В этом поселке духи избрали всего двух женщин: первой была прежняя, но ныне оставленная жена Игьюгарьюка, вторая – Акьярток, престарелая мать Киналик.

ПЕСНЯ СТАРУХИ АКЬЯРТОК
Ах, вздыхаю тяжко я, на сердце боль и бремя,
Взываю к песне я…
Знать желаю страстно о судьбе тяжелой
Голодом сраженных близких, что остались без добычи зимнею порою.
И о песне я взываю к небесам, о песне к небесам –
Ха-я-я.
Напевая, забываю, что сжимает душу жар в груди
И приходит легкость от воспоминанья дней былых,
Где сильна была я –
Ах, те времена, когда никто не мог со мной сравниться в обработке туши,
Ах, те времена, когда одна могла я ее разделать славно,
Мясо для вяленья ловко срезать я могла с троих быков.
Видишь: вкусными, огромными ломтями покрыты валуны,
Еще солнце не успело встать на небе!
Прохладным утром, свежим утром.

Помимо простых охотничьих и лирических песен, поются и сатирические, ругательные, беспощадно вскрывающие ошибки и изъяны соплеменников. Так, двое мужчин наперебой самым безжалостным образом разоблачают друг друга в присутствии друзей – подобные песнопения обычно заканчиваются кулачными боями.

Когда праздник был в самом разгаре, заговорили о том, что шаманка Киналик собирается вызвать своих духов-помощников, чтобы расчистить нам путь от опасностей. На этот раз просить о помощи решили Хилу. Когда пение стихло, шаманка с закрытыми глазами встала одна посреди палатки. Заклинаний она не произносила, но ее лицо то и дело искажалось болью, от которой дрожь проходила по всему ее телу – вот таким образом она могла заглянуть за покров, скрывавший тайну будущего. Ей предстояло сосредоточить все силы и мысли на одном: пожелать добра тем, кто отправлялся в путь.

Следующая страница