Завялов ещё продолжал что-то говорить, но я его уже не слушал. Что мне со всех этих процедур и заботы о моей тушке, если я овощ. Весь мир рушился. Я с детства мечтал о военной карьере. Годы тренировок. И всё зря? Я посмотрел на профессора и спросил:
— И что, ничего нельзя сделать?
Завялов проглотил последнее слово и замолчал. Лапатин, услышав мой вопрос, снова оживился.
— Молодой человек, — степенно начал профессор, — дело в том, что одно из направлений моего института — это нейроимплантация. Мы помогаем людям восстановиться после травм позвоночника, да и, в принципе, после любых нарушений связи мозга с телом или конечностью. Наши импланты служат как бы мостиком через повреждённый участок, восстанавливая прохождение сигнала по нервной системе, — профессор уставился на меня, проверяя, всё ли я понимаю из того, о чём он говорит. Я кивнул, призывая его продолжать. — Так вот, ваш случай поставил перед нами новый рубеж, который, я уверен, мы преодолеем. Мой институт совместно с производителем виртуальных тренажёров и с разрешения Минобороны, — профессор указал на сидящих тут офицеров, — разработал прототип импланта, о котором мы раньше не могли и мечтать. И это невероятно! — профессор возбуждённо замахал руками. — Эта технология перевернёт мир!
— Сергей Константинович, — снова перебил его генерал, — я понимаю вашу увлечённость своим детищем, и у вас ещё будет много времени, чтобы рассказать о нём пациенту. А сейчас, будьте добры, ближе к сути нашего вопроса, из-за которого мы тут собрались.
Лицо профессора сделалось таким огорченным, как у ребёнка, у которого отняли конфетку. Но он взял себя в руки и сел.
— Да-да, простите, увлёкся. — Лапатин взглянул на меня. — Молодой человек, посмотрите вот сюда, — профессор указал на стену слева от него. Я повернулся и ничего не увидел. Но Лапатин поднял голову и проговорил в пустоту: — Николай, продемонстрируй нашему пациенту технологию, о которой мне не дали рассказать, — профессор с укоризной посмотрел на генерала.
Поначалу ничего не происходило, но через несколько секунд стена исчезла, и я увидел палату с больничной койкой, вокруг которой стояли какие-то приборы и суетились люди в комбинезонах медиков. А на койке лежал я! Мне пришлось приложить усилия, чтобы сдержаться и не заорать. Я уставился на неподвижное тело и не мог оторвать от него взгляд.
Молодой медик что-то активировал на большом мониторе, повернулся лицом к нам и произнёс:
— Сергей Константинович, можно начинать.
А я вздрогнул, так как почувствовал своей правой рукой материал больничной койки, на которой лежало моё тело. Но профессор не дал мне прийти в себя.