— Ты нисколько не погрешил против истины, мой мальчик, — кивнул отец, лерд Триггвиэль Вудхаус. — Несмотря на новомодные веяния, твоим двоюродным сестрам и в голову бы не пришла такая крамольная мысль.
— Наши девочки воспитаны настоящими леди, — подчеркнула сестра леди Вудхаус.
— Но на самом деле я просто не мог пропустить это зрелище, — объяснил Натаниэль. — Сейчас вы поймете, почему.
Слуга предложил ему свежего кофе и зефир, и некоторое время Вудхаус попивал из тонкостенной чашечки. Собеседники вежливо ждали, в свою очередь наслаждаясь прекрасным напитком.
— Лично меня вид дирижабля заворожил: какая мощь, какая сила технически-магического прогресса! Горни же смотрела на приближающийся аппарат, как мышь, ослепленная фонарём. Она вцепилась в перила с такой силой, что едва не оторвала поручни, и взбиралась по трапу четверть часа, не меньше, еле-еле переставляя ноги. В гондоле села спиной к окну и пристегнулась, хотя до отлёта был ещё час, и так и сидела до самого взлёта. Когда заработали моторы, я посмотрел на неё и был поражён — никогда не видел у людей таких глаз. У Горни они и так большие, а тут стали вообще больше лица и всё расширялись. Я было собрался ей посочувствовать, но тут дирижабль стал подниматься в воздух и леди начала визжать — сначала почти не слышно, а потом всё громче и громче. Эти звуки сносили всё на своём пути. Примчался стюард, потом помощник капитана, потом сам капитан. Они развели вокруг неё такую суету, умоляя успокоиться и замолчать, но, кажется, это давало только обратный эффект.
Натаниэль ни за что бы не признался, что тогда ему стало жаль несносную гномку, а идея подшутить и помочь преодолеть ее страх показалась совершенно дурацкой. Сейчас он, конечно, всем своим видом показывал, как ему был неприятен этот спектакль, а присутствующие всеми фибрами организмов выражали сочувствие. Не Эбигейл, а ему, бедняжке, конечно.
А еще ему подумалось, что он прекрасно понимает фобии, и ему бы не хотелось, чтобы его так же высмеивали.
— В конце концов, когда дирижабль почти поднялся, она бросилась к выходу и с воплем попыталась выломать его походным молотом, — уже с неохотой завершил он. — Пришлось ее усыпить до самого Кемса. Остаток дня она была абсолютно не работоспособна, и нам пришлось задержаться в городе.
— Паника, потеря ориентации и работоспособности, — подвёл черту Триггвиэль Вудхаус. — И всё это от комфортабельного полёта! Прибавьте к этому гиппофобию и что в сумме? — он посмотрел на всех с превосходством первого ученика.
— Что? — Натаниэль действительно не понимал. Через секунду до него дошло. — Пегасы?