Гномка посмотрела на горы, которые вставали перед ней, касаясь облаков, и со вздохом поскакала вперед, перепрыгивая с одного валуна на другой. Она не боялась походов и ночевок под открытым небом — в академии неженок быстро исключали, несмотря на титулы. Но предпочитала места, в которых не приходилось задирать голову, чтобы рассмотреть дорогу.
Дорога предстояла длинная и скучная, а мысли от прыжков перемешивались в голове, и наверх всплывали неожиданные воспоминания. Например, о том, как Эби увидела Вудхауса в первый день занятий в академии. Высокий, белокурый, изящный, он словно летел, а не ступал по земле, а вокруг него вились его прихлебатели, дружки и почитательницы.
Рядом с нею тоже всегда были подруги-гномки и друзья-гномы, но это ведь совсем другое!
Конечно, в ее семье давно знали, что отпрыск Вудхаусов, этих эльфийских выскочек и подлецов, пойдет обучаться на один курс с папиной бусинкой и самой талантливой девочкой на свете Эбигейл. И семейству Горни неизменно передавали, как Вудхаусы возмущаются тем, что их «золотому мальчику и редкой умнице не повезёт учиться вместе с неотёсанной гномкой».
Поэтому при встрече на площади перед учебным корпусом Эби и Натаниэль не удивились и друг друга тщательно проигнорировали.
Это получалось делать ровно до того момента, как кузина Эбигейл, громогласно возмущаясь, передала ей, что Вудхаус кривит нос и заявляет, что академия пропахла кузней и дымом, а недоучка Горни вылетит, не сдав и первый экзамен. Правда, сильно-сильно позже выяснилось, что говорил не Натаниэль, а его дружок, а Белоручка просто молчал и кивал, еще позже — что Вудхауса там вообще не было, но процесс было уже не остановить.
— Это мы еще посмотрим, кто вылетит, — буркнула Горни, мгновенно разъярившись. И при следующей встрече перед лекцией громко позвала, заставив аудиторию затихнуть.
— Эй, Вудхаус!
— Что вам, леди? — притворно-вежливо отозвался этот лицемер.
— Говорят, ты считаешь, что гномы не способны к магии, — проговорила она.
— В кузнях у вас получается лучше, — равнодушно и слегка удивленно согласился эльф.
— Так вот, — она еще повысила голос. — Предлагаю пари. Если я закончу академию с лучшим баллом, чем у тебя, ты публично признаешь, что гномы лучше эльфов в магии!
Он оскорбительно оглядел ее и бросил, отворачиваясь:
— Я не спорю с девчонками.
— Так и скажи, что струсил, — фыркнула она. — Неужели хваленые Вудхаусы — трусы?
Раздался шум и гул, но эльф только покачал головой и невозмутимо, к разочарованию Эбигейл, сел за стол.
Однако известие о предложенном пари и отказе Вудхауса катилось по академии, а затем и по городу, обсуждалось в знатных домах на выходных. Папа Горни на воскресном обеде хлопал дщерь по плечу и громогласно хвалил, что она утерла нос выскочкам.