— Вкусно пахнет, — сказал он, жмурясь. — Дай, двуногая!
«Это всего лишь ребенок, — сказала себе Эби, развязывая рюкзак и глядя на похожие на лишайные пятна на его боках. — Просто дитя, а никакая не лошадь».
Издалека раздраженно заржала пегас-са, рядом с которой топтался малыш-жеребенок: «Вифи, немедленно отойди от этой двуногой!»
«Никакая не лошадь» фыркнул, схватил кусок лепешки мягкими губами и ускакал, задрав трубой хвост, к брату и матери, которая в наказание куснула его за круп.
Эби вытерла пот со лба. Но сердце стучало куда меньше, чем она могла бы ожидать.
— У всех по-разному проявляется болезнь, — флегматично говорил старый Оби. — У кого несварение, у некоторых колики. А кто-то жалуется на то, что шкура покрылась пятнами и крылья теряют перья.
— Страдают дети или взрослые?
— И дети, и взрослые, — печально кивнул Оби.
— Нам нужно поговорить хотя бы с десятком больных, — попросил эльф.
— Боюсь, — вздохнул Оби, — из-за нашей закрытости с вами не захотят разговаривать, несмотря на разрешение вожака. Мои соплеменники не любят жаловаться и показывать слабость.
И действительно, стоило им подойти к кому-то из жеребцов и озвучить вопросы, как те фыркали, вставали на дыбы, раздраженно топали копытами и улетали. Матери же издалека подталкивали детей носами, только завидев магов, и убегали так быстро, как могли. И только подростки, как тот, который выпросил у Эби лепешку, бегали вокруг, но близко не подходили.
— Первый раз лошади убегают от меня, а не я от лошадей, — проворчала Эби, уже уставшая и голодная. Они раза три обошли всю долину, но никто, кроме Оби, не желал с ними разговаривать. — Мы так вечность можем ходить, Вудхаус. Надо что-то придумать другое.
— И что? — устало осведомился эльф. — Кинуть на кого-то заклинание неподвижности и заставить выслушать?
— Вас тогда выгонят за нападение на члена племени, — заметил старый Оби невозмутимо, — или поднимут высоко в небо и сбросят на землю.
Эби пошатнулась. Нет, никакое кресло придворного мага этого не стоит…
— Сдаешься, Горни? — поинтересовался Вудхаус очень вовремя.
— Вот еще, — буркнула она. Глаза его смеялись — он точно ее провоцировал.
— Тогда включай свою умную голову и думай. Нам бы заставить выслушать хоть кого-то из кобыл. Матери всё сделают, чтобы помочь детям, неважно, сколько у них ног и есть ли крылья. Сказать, что лечение надо начинать с них самих — ну, чтобы они убедились, что наши снадобья и заговоры безвредны. А потом, когда поможем детям и пегас-сам, можно и этих дурных жеребцов полечить. Но что делать сейчас? Как заставить их слушать?