– По-моему, звучит как королевское высокомерие, – улыбнулся мой брат.
В конце коридора мы сворачиваем за угол и почти сразу останавливаемся.
– Ваше королевское высочество, – говорит Элиас, открывая дверь в первую комнату. Уэслин кивает и заходит внутрь.
Следующие две комнаты предназначены для меня и брата. Моя комната светлая и просторная, с огромной кроватью с балдахином у левой стены, зеркальным туалетным столиком и впечатляющим резным шкафом, а также множеством мягких диванов и стульев, расположенных перед окнами. Голубые и желтые тона украшают комнату, вплоть до толстого ковра под ногами.
Пока Элиас ведет группу дальше, я сбрасываю рюкзак и подхожу к высоким окнам, прислоняясь к подоконнику. Наши покои находятся в задней части дворца, прямо на краю вершины холма. После того как мы все посмотрели издалека, я знаю, насколько крут обрыв чуть ниже.
Раздается стук в мою открытую дверь, и через мгновение брат просовывает голову внутрь.
– Думаю, она делает заявление, – говорит он, заходя в комнату.
– Что ты имеешь в виду?
Несмотря на то, что Элос позаимствовал свою форму, мне легко его узнать. Он сидит на подлокотнике дивана и кивает, указывая на открывающийся вид.
– Отсюда есть только один выход, и он не через окно.
Брат соображал быстрее меня, и он прав. Там, где нас разместили, наши передвижения с легкостью можно отследить.
– Она нам не доверяет, – замечаю я.
– Конечно, не доверяет.
Я снова поворачиваюсь, не услышав, как подошел Уэслин.
– Однако это неудивительно, – добавляет он, закрывая дверь и подходя ко мне.
– Это довольно подозрительно, когда посетитель из другого двора появляется без предупреждения. Еще более необычно для него путешествовать с такой небольшой группой, да еще и пешком. Явный признак того, что мы путешествовуем тайно, и все это вдобавок к давлению, что она уже испытывает от Эрадайна, – он пожимает плечами. – На ее месте я бы тоже не доверял нам.
Я не делаю ни малейшего движения, чтобы заполнить наступившую тишину. Это первый раз, когда принц решил остаться с нами наедине, и я не знаю, как на это реагировать, а также на его вежливый тон. Как будто ничего не может быть более нормального.
– Я хочу извиниться за сегодняшние действия Дома, – Уэслин прислоняется к подоконнику, отчего воротник его рубашки мнется. – Он – моя ответственность. Такого больше не повторится.
Мы с Элосом обмениваемся взглядами. Где было это чувство, когда Каролетта сыпала оскорблениями или он сам обращался с нами как с прокаженными?
– Ты ему веришь? – спрашиваю я, чувствуя необходимость проверить его извинения. – Что, если ты пойдешь с нами завтра и не вернешься?