Ри-инг… ра-анг… ро-онг! Опять наверх… Лишь бы успеть! Хорошо знакомая мелодия играла на неубранной постели в спальне. Мария бросилась к телефону. Когда она открыла розовый футляр айфона, то увидела на экране лицо матери.
– Привет, мама. Я слышала, как звонил телефон, но не могла его нигде найти.
– Доброе утро. Я, надеюсь, тебя не отвлекаю? Ты сегодня разве не собиралась в школу?
– Нет, муж с детьми ушли еще утром. Но они вернутся домой в полдень. Тогда я смогу подготовить близнецов и найти одежду для Рёсквы.
– Да я просто хотела знать, все ли у вас в порядке. Мы с Боргарьёрт и Моникой прошлись по программе. Похороны начинаются в тринадцать тридцать, не исключено, что придет много людей, поэтому нам лучше всего прийти заблаговременно.
Очевидно, Фрида полностью контролировала подготовку к мероприятию, поэтому Мария ее не прерывала.
– Наши дорогие умницы Рэани и Роукур будут стоять в дверях и раздавать тексты псалмов. Рёсква тоже может в этом поучаствовать. Так красиво, когда гостей встречают дети. – Фрида вздохнула, словно пытаясь подобрать нужные слова. – Почему-то все это так печально и безнадежно. Но ничего не поделаешь. Нам следует держаться друг друга, как одна семья. И все следует хорошо подготовить. Но ни Трёндур, ни Алма не будут в церкви. Как я поняла, Трёндуру этой ночью опять стало плохо. А его жена совершенно не в себе.
Мария не прерывала речь матери. Ей самой было немного стыдно, что она не принимала участия в приготовлениях. Мама же, которой перевалило за семьдесят, всегда проявляла себя как опора семьи. Фрида утешала и поддерживала Боргарьёрт, просидев в больнице всю неделю. Она за это время провела с Трёндуром больше времени, чем за последние много лет. Что помимо всего прочего свидетельствовало о том, какие плохие отношения были в семье. Фрида призналась, что долгое время не хотела иметь ничего общего с братом, но, когда его сын лежит в гробу, а сам Трёндур, беспомощный, – в больнице, следовало забыть о разочарованиях и непрестанных семейных раздорах. Что касается Марии, то она несколько раз приходила в гости на Фьядлалуй, 13 после убийства Халлвина. Но не она была рукой помощи или излучающим тепло сердцем – ими всегда являлась ее мать.
Быть самой собой – это имеет свои преимущества. Все знают и ценят ее молчаливость и ум. Она может приходить домой и уходить, когда ей заблагорассудится. И если она не придет на похороны, ее никто не хватится. Ну разве что Йоурун и Мария. Но они пойдут на похороны, чтобы проводить в последний путь Халлвина, а не для того, чтобы с ней разговаривать.