– Этого я не знаю. Он – человек умный и, вполне вероятно, сможет разобраться, что именно юридически свидетельствует против него, а что может считаться домыслами. С другой стороны, для него будет мучительно сознавать, что посторонние проникли в его самые сокровенные тайны. Кроме того, он необычайно инфантилен, и очень может быть, что данная черта характера сыграет решающую роль.
Конрад Симонсен попытался сделать вывод:
– А если мы при этом будем ссылаться на побудительные мотивы, берущие начало в его детстве, то это будет для него вдвойне мучительнее.
– В десятки раз мучительнее. Я не думаю, что он сумеет справиться с собой. Однако, как я уже сказал, наверняка я этого не знаю. Не забывайте, ведь он уже много лет живет двойной жизнью.
У Поуля Троульсена возник вопрос:
– Может, он берет какие-нибудь трофеи у своих жертв? Хорошо бы также, чтобы он хранил их дома.
– Едва ли. Я предполагаю, что он вовсе не хочет помнить этих женщин – скорее, стремится быстрее их забыть. – А с чего это ему вздумалось заделаться профессиональным шпиком? Понимаешь, что я имею в виду? Эта его фирма со всякими там сверхчувствительными микрофонами, скрытыми камерами, компьютерами и прочими шпионскими техническими наворотами?
– Может, причины также кроются в детстве – при выборе рода занятий такое часто случается, однако мне бы не хотелось сейчас гадать.
Поуль Троульсен заглянул в лежащий перед ним блокнот и сказал:
– Не мог бы ты подробнее остановиться на этой его так называемой инфантильности? Рассуждения о ней всплывают постоянно. Это что, какое-то умственное нарушение? Я имею в виду, ненормальное развитие?
– Если ты говоришь о личностных отклонениях, типа синдромов Аспергера, Туретта, аутизма… синдрома дефицита внимания с гиперактивностью или как там еще звучат все эти диагнозы, то мой ответ – однозначно нет. Все эти заболевания являются весьма неприятными как для самих больных, так и для окружающих, однако совершенно определенно не делают из страдающих ими лиц серийных убийц. В то же время вынужден признать, что иногда они подразумевают определенную степень инфантильности. Что касается нашего случая, то уместнее было бы считать Андреаса Фалькенборга личностью, которая легко может попасть под чье-то влияние, если соответствующий субъект ведет себя авторитетно, так сказать… по-взрослому. Причем необычайно легко, учитывая все то, что я о нем до сих пор читал.
Конрад Симонсен осмотрелся по сторонам – похоже, больше вопросов ни у кого не было. Он собрал бумаги и сказал, обращаясь к двум оставшимся членам своей команды: