То есть, по всей видимости, он и сам не знал, что это такое. Кроме того… да, информация о предстоящем аресте… пожалуй, она была еще более закрытой, чем сведения о дядюшке Жанет Видт в Хельсингёре. Ну, я тут покорпел над схемой, отображающей, кому из нас было известно обо всех этих «где», «что» и «когда», и, к сожалению, все однозначно сходится на одной фигуре.
Несмотря на то, что ответ был известен ему заранее, Конрад Симонсен все же спросил:
– И кого же он слушает?
– Тебя.
Начальник убойного отдела отреагировал достаточно спокойно. Достав из сумки ключи от своей квартиры, он положил их перед Арне Педерсеном.
– Если возможно, постарайся, чтобы обыск проводили люди, которые не знают меня лично. Если они обнаружат какое-нибудь дерьмо, пусть не трогают – может, нам удастся с помощью этого выманить его. Пусть также проверят квартиры Поуля, твою и Полины, а еще хорошо бы и Мальте. Все то же самое: если устройство будет найдено, пусть, с ведома хозяина квартиры, остается на месте. – Сейчас же этим займусь.
– Прекрати молоть чепуху – ты не можешь делать все одновременно. Это задание будет третьим по счету – все равно все мы сейчас вне дома. Еще что-нибудь есть?
Арне Педерсен был явно разочарован. На похвалы, конечно, он и не рассчитывал, однако не ждал и упреков, хотя, быть может, и отчасти заслуженных.
– Нет, больше ничего.
– Тогда иди работай – у тебя теперь есть чем заняться.
Оставшаяся часть первой половины дня прошла в трудах и заботах, однако, к сожалению, следов того человека, которого искала вся страна, так и не было найдено. Конрад Симонсен и глазом не моргнул, когда выяснилось, что и его жилище, и квартиры Арне Педерсена и Графини подверглись вторжению, и в каждой из них было найдено некоторое количество крошечных микрофонов, соединенных с общим передатчиком, который по мобильной сети и интернету пересылал записи всех их разговоров на центральный сервер, расположенный где-то в Англии. По всей видимости, установлены они были сразу же после его поездки на Гренландию. Даже когда ближе к вечеру обозначился новый поворот, благодаря которому дело приобрело гораздо более личный характер для всех сотрудников отдела, главный инспектор не позволил себе дать волю чисто человеческим чувствам, отвлекающим его от работы. Чего никак нельзя было сказать о двух его ближайших сотрудниках. Когда Арне Педерсен и Поуль Троульсен ворвались в его кабинет, в глазах у них ясно читалась паника. Конрад Симонсен прервал свой очередной телефонный разговор, просто положив трубку, внутренне готовясь услышать, что найден труп Жанет Видт. Из этого заблуждения его вывел крик Поуля Троульсена: