– Тем не менее у нас есть все же одна зацепка, которая, возможно, позволит нам отчасти продвинуться вперед. В процессе обыска на квартире Андреаса Фалькенборга мы сфотографировали связку его ключей, среди которых один, как мы считаем, был от склада, расположенного, по всей видимости, где-то в столичном регионе. Характерной особенностью данного ключа является ряд цифр, выгравированных на его головке. Экспертам так и не удалось установить его принадлежность, поэтому мы передали его фотографии в прессу и ожидаем, что они появятся в различных изданиях завтра с утра. Это, как правило, всегда срабатывает. Кто-нибудь наверняка знает, что означают эти цифры, а может даже, от чего именно этот ключ.
Заведующий отделом министерства юстиции резко поинтересовался:
– А почему этого нельзя было сделать в новостных программах уже сегодня вечером?
– Мы не успели.
– И при этом ты сам же заявляешь, что время сейчас важнейший фактор?!
Шеф ПСК в третий раз вмешался в беседу:
– Расследование проводят живые люди, а не машины, а то, что время является критическим фактором, еще вовсе не означает, что следственные действия должны быть скомканы. Ты что же, может, думаешь, что люди из убойного сидят у себя в ШК и в картишки перекидываются? Ты на это намекаешь?
– Я вовсе не обязан выслушивать подобного рода вещи.
– Тогда изволь не задавать дурацких вопросов.
– Я как-нибудь сам разберусь, какой вопрос является дурацким, а какой…
Конрад Симонсен с такой силой двинул кулаком по столешнице, что стол загудел.
– Уж на что у меня точно нет времени, так это на скандалы, а также на то, чтобы объяснять, почему сначала произошло что-то одно, а не другое – по поводу этого вы еще вполне сумеете учредить специальную комиссию, но только потом, когда обе женщины будут уже мертвы.
Слова его заставили всех на некоторое время умолкнуть; первым опомнился прокурор Копенгагена:
– Если никто не хочет этого говорить, то придется, по всей видимости, мне… Похищенная инспектор полиции работает в вашем отделе, и все вы, таким образом, являетесь, в определенном смысле, лицами заинтересованными. Учитывая это, может, стоило бы поручить дальнейшее ведение расследования ПСК?
Конрад Симонсен уже давно ожидал подобного вопроса и заранее решил, что не станет его обсуждать. Каким бы несправедливым ни казалось данное предложение, однако формально оно вовсе не было лишено смысла. Определять, что в данном случае представляется наиболее эффективным, предстояло не ему: по настроению, царящему за столом, главный инспектор понимал, что слова прокурора упали на вполне подготовленную почву. Тем большей неожиданностью для него стало, когда Хельмер Хаммер, до сих пор не проронивший ни звука, твердо и недвусмысленно заявил: