– Попробуй повторить – и сразу же схлопочешь по физиономии. Можешь не сомневаться, это вовсе не пустая угроза.
Заведующий отделом министерства юстиции от неожиданности отпрянул от стола, начальник Главного управления полиции, отчаянно нервничая, попытался сгладить инцидент и перенести принятие окончательного решения на завтра. Эрнесто Мадсен, шеф ПСК и прокурор Копенгагена не сочли нужным прятать язвительные улыбки, а секретарша министра юстиции принялась с остервенением рыться в сумочке, пока не отыскала в ней свой ингалятор.
Наступившую паузу прервал Хельмер Хаммер. Глядя в упор на заведующего отделом, он сказал:
– Я, напротив, считаю, что это – лучшее решение. А если твоя непосредственная начальница с ним не согласна, она в курсе, куда обратиться.
После этого он посмотрел на начальника Главного управления полиции, который, запинаясь, пробормотал:
– Ну, что же, по-видимому, э-э-э… так мы и порешим…
Бертиль Хампель-Кох сделал заключительную запись в протоколе, и на этом совещание окончилось. Графиня же подумала о том, какая пропасть разделяет прежнего приятного босоногого собеседника из Ботанического сада и всемогущего чиновника-бюрократа, с которым ей довелось встретиться сегодня.
Оставалось рассмотреть лишь два незначительных вопроса, на решение одного из которых, правда, пришлось потратить довольно много времени. На протяжении добрых десяти минут начальник Главного управления полиции сетовал на тему переработок и своих скудных финансовых возможностей, при этом ни словом не упомянув о сотнях полицейских по всей стране, которые вполне добровольно и бесплатно предложили свою помощь, прослышав о попавшей в беду коллеге. Как ни противно было Конраду Симонсену слушать это, он все же сдержался и промолчал. Тем большее ликование вызвали у него слова Хельмера Хаммера, которому в конце концов тоже, по-видимому, надоело это нытье:
– Насколько я понимаю, соответствующая записка министру уже направлена?
– Нет, пока что я еще не успел…
– Хорошо, в таком случае будем ждать ее, хотя, впрочем, на мой взгляд, это дело терпит.
В самом конце совещания Конрад Симонсен, не тратя лишних слов, сказал:
– Я хочу, чтобы, если инспектору Полине Берг посчастливится выпутаться из этой передряги, мы не стали наказывать ее за допрос, самовольно учиненный ею Андреасу Фалькенборгу. То же должно распространяться и на того тупицу-полицейского, которого она привлекла к допросу. И она, и он, по моему мнению, уже и так достаточно пострадали из-за этого, хотя, конечно, меры их наказаний несопоставимы.
Чуть погодя все разошлись, демонстрируя при этом удивительное единство мнений.