Андреас Фалькенборг снял с себя маску и наушники и положил то и другое на пол. В течение почти всего следующего часа Полина вынуждена была бессильно наблюдать за его работой. Время от времени он покидал помещение и, возвращаясь, приносил все новые и новые материалы, инструменты и прочие необходимые ему предметы: большой пластмассовый таз, две канистры воды, восемь мешков сухой бетонной смеси, инструменты каменщика и длинную затирочную доску. Время от времени он заговаривал с ней исключительно для того, чтобы ее позлить: то высказывался на самые обычные нейтральные темы, то отпускал безразличные замечания, а порой злобно выплевывал в ее адрес ругательства и неясные угрозы.
– Раньше приходилось самим месить бетон. Вообще-то не так уж сложно запомнить: один, два, три – одна часть цемента, две части песка, три части гравия или щебенки. Вот только теперь этого никто не хочет делать. Сегодня все стремятся купить все готовое, пригодное к немедленному употреблению.
Принеся откуда-то маленький раскладной столик, он установил его возле вырытой могилы, бережно поднял с пола свою маску и водрузил на стол. Затем снова вышел и сейчас же вернулся с ножницами, помадой, рулоном скотча и пластиковым пакетом.
– Что ж, поскольку бетону все равно нужно время, чтобы настояться, то мы с вами вполне можем уже начать. А когда ты будешь гнить на этом стуле в полном одиночестве, то посмотрим, сколько народу станет тебя искать. Да-да, плачь, рыдай, сколько твоей душеньке угодно, ну а я, как ты и хотела, потом уйду. Так что, шлюха, не обессудь – сама напросилась.
Проникающие в окна лучи яркого солнца, сменившего серую утреннюю изморось, вовсю поджаривали помещения убойного отдела, подтверждая правоту синоптиков, которые на ближайшие несколько дней напророчили приход полосы высокого давления. В кабинете Конрада Симонсена проходило совещание, на котором кроме него самого присутствовали Графиня, Поуль Троульсен и Эрнесто Мадсен. Все обливались потом, а трое мужчин к тому же выглядели смертельно усталыми; лишь у одной Графини вид был относительно свежий, в чем, разумеется, ей немало помогал умело наложенный макияж. Украдкой зевнув, Поуль Троульсен поинтересовался у шефа:
– Мы чего-то ждем?
– Ничего, просто я пытаюсь собраться с мыслями.
Взглянув на Конрада Симонсена, пожилой сыщик решил, что начальник выглядит еще более напряженным, чем накануне, попутно отметив, что и у Графини сегодня также непривычно строгий и суровый вид. В общем-то, это было неудивительно: время шло, но ни женщин, ни Андреаса Фалькенборга обнаружить все еще не удавалось, и с каждой лишней минутой шансы на благоприятное разрешение ситуации таяли буквально на глазах. Поуль снова, на этот раз уже ни от кого не скрываясь, зевнул во весь рот.