– Думаю, он даже не представляет себе, насколько большое значение может иметь беседа с Рикке Барбарой Видт. Я намерен сейчас же позвонить ему и вызвать сюда, чтобы он также смог присутствовать во время нее. Вряд ли у него сейчас может найтись какое-то дело, которое было бы важнее этого.
К удивлению Арне Педерсена, Ханс Свенсен, очевидно, был вовсе не в восторге от этой мысли. Почесав бороду, он сказал:
– Честно говоря, не уверен, разумно ли это будет.
– А что такое?
– Двое незнакомых людей – по-моему, это уже перебор. Дело в том, что Рикке – весьма эмоциональное создание, если не сказать неврастеничное; одним словом, нервы у нее расшатаны. Приблизительно два года назад она попала в катастрофу: дочь ее при этом погибла, а сама она ослепла. В витрину книжного магазина как раз в тот момент, когда они с дочерью меняли там экспозицию к ежегодной осенней распродаже, въехал автомобиль. Водитель был настолько пьян, что даже не успел затормозить, и машина со всего маха врезалась прямо в них. Сам водитель также погиб. С тех самых пор с ней стало чрезвычайно тяжко общаться даже знакомым ей людям. Так что я решительно не знаю, как она отреагирует, если вы оба заявитесь к ней. Вполне возможно, она не сумеет даже толком поговорить с вами.
– Понимаю.
– Может, мне стоит попытаться для начала связаться с ее внучкой? Она, по крайней мере, сможет сказать, в каком Рикке состоянии – ты ведь понимаешь, что день на день не приходится.
Он поднялся из-за стола и прошел вглубь ресторана. Вернулся он минут через двадцать.
– Что ж, все сладилось, но вы должны иметь в виду, что беседа может затянуться. Кроме того, лучше, если вопросы будет задавать кто-нибудь один из вас. Внучка выйдет с ней на прогулку по гавани примерно через час, а Симон уже едет сюда.
– Так ты ему позвонил?
– Взял на себя смелость, раз уж все равно был у телефона. Ты в бильярд играешь?
– Это на таком большом столе с шариками и длинными палками?
– Вот именно. Что ж, похоже, я наконец-то нашел себе телка на заклание. Давай-ка глянем, свободно ли там.
– О’кей, пойдем. Форы не дам, но так и быть, ты разбиваешь.
– Ого! Похоже, телок на глазах превращается в акулу. Ладно уж, иди, посмотрим, на что ты годишься.
– Что это еще за «любовный треугольник», Симон?
Поскольку дверь в кабинет Конрада Симонсена была распахнута, Полина Берг вошла без стука. И сразу же поняла, что шеф и Графиня куда-то собираются. О том, куда именно, она не имела ни малейшего представления. Чуть раньше Полине сообщили, что ежедневная летучка, на которой обычно проводился краткий психологический анализ последних действий Андреаса Фалькенборга, отменяется. Также без указания каких-либо причин. Все это действовало Полине на нервы: девушке казалось, что ей чего-то недоговаривают. Поэтому она и задала свой вопрос без всякого вступления и довольно-таки агрессивным тоном. О чем, впрочем, к собственному удивлению, впоследствии нисколько не пожалела.