Собеседник уклонился от прямого ответа, сказав:
– Существуют только две вещи, которые могут заставить чиновников бросить все. Одна – вопросы, относящиеся к области оборонной политики, и вторая – если на карту поставлен престиж премьер-министра. Говоря о престиже премьер-министра, я имею в виду не только того человека, который в настоящий момент занимает этот пост, но и всех его предшественников вне зависимости от партийной принадлежности.
– И только это могло заставить Хельмера Хаммера оторваться от стула?
– Могу тебя уверить.
– Так какая же из названных тобою причин, ты считаешь, сработала в данном…
Он перебил:
– В настоящий момент не знаю, однако скажу одно: ты должна вести себя чрезвычайно осмотрительно в этом деле. Надеюсь, ты это и сама понимаешь. Если тебе удастся отыскать разыскиваемую тобой фотографию, рекомендую в ближайшее же время конфиденциально пригласить меня на обед. Если же тебе не удастся доказать, что Бертиль был на Гренландии, то, по всей видимости, и журналисты не сумеют сделать этого, и тогда лучшее, что ты сможешь сделать, это забыть обо всем этом.
Графиня почти инстинктивно среагировала на полученное предостережение:
– Но почему я должна защищать этого Хампель-Коха? Собеседник посмотрел ей прямо в глаза и быстро ответил:
– Потому что если ты этого не сделаешь, то потеряешь больше, чем приобретешь.
Не отводя взгляд, она в тон ему сказала:
– Между прочим, существует и другой способ узнать, насколько верна разрабатываемая мною версия.
– Какой же?
– Кем бы ни был этот таинственный Стин Хансен, он оставил на льду превосходный след ДНК.
Фраза словно повисла в воздухе; собеседнику, по-видимому, понадобилось определенное время, чтобы ее осмыслить. Когда это наконец произошло, он перегнулся через стол и крепко взял Графиню за руку. От прикосновения она вздрогнула, однако руки не отняла. «Оракул» же медленно сказал, тщательно выговаривая каждое слово:
– Не смей даже думать об этом.
Когда Конрад Симонсен час с небольшим спустя после телефонного разговора с Хансом Свенсеном появился в гавани Хундестеда, вид у него был спокойный и непринужденный. Это, однако, не смогло обмануть Арне Педерсена, который прекрасно понимал, что для столь быстрого приезда сюда шефу пришлось отложить немало прочих срочных дел. Так что несложно было представить себе, на чью голову падет праведный гнев высокого начальства, если после беседы с Рикке Барбарой Видт ему придется возвращаться в Копенгаген без единой крупицы золотой информации. И Конрад Симонсен действительно с самого начала подтвердил худшие опасения Арне. Первые же произнесенные им слова недвусмысленно давали понять, что, прежде всего, в интересах самого подчиненного, чтобы поездка сюда шефа вышла не напрасной.