Особое место Ренуара среди других импрессионистов определяет главный герой его искусства — человек. Для Моне, например, пленер был главным и чаще всего единственным объектом наблюдения. Человек привлекал его только как необходимый колористический акцент и тем самым становился равнозначным другим предметам. Ренуар же воспринимает природу как естественную жизненную среду, которая дарит человеку спокойствие и безмятежность. Поэтому для творчества мастера 70-х годов сюжет чрезвычайно важен. В этом проявилась определенная традиционность его искусства. В картине «Влюбленные» (1875) мы видим сидящую на опушке нежную пару, замечаем брошенные в траве букет и шляпку, зрительно «прощупываем» перспективу пригорка. Ренуар сохраняет сюжетную и пластическую значимость предмета. И вместе с тем он создает особую эмоционально-красочную атмосферу, где растворяются многие «пленерные детали», которые были бы для Моне основным предметом наблюдения. Свободно течет мазок, оттенки голубого и зеленого сплетаются в пронизанную рассеянным светом цветовую гамму, создавая почти физическое ощущение томной неги, мягкого полумрака, напоенного полевым ароматом горячего воздуха.
Ренуар живет в своем особом мире, мире, полном неповторимого обаяния и поэзии. Мечта художника о радостной счастливой жизни — не утопия: это современный ему Париж, многолюдные улицы которого располагают к непринужденному общению, это беззаботное веселье танцевальных «суаре», это праздничное оживление театральных лож, подвижное лицо молоденькой инженю или мидинетки, это гостеприимные ресторанчики, где отдыхают за рюмочкой вина клерки и их подружки, это буйное цветение летней природы, недолговечная свежесть распустившихся бутонов. Ничто не раздражает здесь Ренуара, ничто не вызывает желания выносить приговор, морализовать, печалиться, приходить в отчаяние.
Автор книги приводит высказывание художника о том, что «жизнь — это состояние, а не предприятие», подчеркивая, что отцу такое «состояние представлялось радостным». Кажущееся бездумие Ренуара на самом деле не что иное, как мудрая прозорливость философа, который понимает, сколь быстротечна отпущенная человеку жизнь. И в том, чтобы превратить ее в «радостное состояние», подсказать людям идею созидания жизни во времени, видит Ренуар свой творческий долг.
Поэтому он любуется только теми сценами, в которых раскрывается естественная способность человека радоваться жизни, наслаждаться ею. Каждая из картин Ренуара — это гимн самому факту земного бытия.
Впервые произведения живописца были широко представлены на 1-й выставке импрессионистов. Как и работы других художников этой группы, они либо вызывали бурю негодования, либо оставались незамеченными. Жан Ренуар приводит ряд выдержек из парижской прессы 70-х годов, не без горечи перечитывая злопыхательские статьи критиков. Кажется невероятным, что именно «Ложа» (1874) — шедевр Ренуара, в котором проявилось все его восхищение женским обаянием, его упоение «праздником жизни», его необыкновенный дар видеть вокруг «богатство красочных ценностей», так шокировал публику. При созерцании картины вспоминается рассказ художника о его детском посещении Оперы, сверкающей музыке Доницетти, шумном зрительном зале, где «ложи выглядят оправой, оттеняющей красоту девушек». Одна из них, оживленная, в нарядном туалете — перед нами. Она изображена крупным планом, словно приближенная линзами бинокля, в который мы случайно увидали ее. Такое впечатление достигнуто срезом полукруглого барьера ложи и небольшой сдвинутостью фигуры от центральной оси холста. Мазок Ренуара, гладкий и слитный в ранние годы, раздельный и мелкий в «Лягушатниках», становится теперь поразительно разнообразным. Мелкие параллельные мазки передают глянец накрахмаленного пластрона сидящего в глубине ложи мужчины, чья фигура окутана мягким полумраком; густые и резкие — лепят каштановые пряди дамской прически; жидкие, почти прозрачные — прописывают кожу; широкие и свободные — намечают складки платья. Важную роль в колористическом строе полотна играют оттенки черного — от глухих тонов фрака до блеска атласных лент и глянца веера. Мастер часто прибегал к помощи этой «королевы красок», от которой отказались другие импрессионисты.