Перед вылетом пришлось много бегать и ездить. И если Серега пропадал в Шереметьево, то я мотался в Тверь, на Болотную, и еще в десяток мест. Потому что водку добывал Новиков, и это запускало цепочку обменов, которую я и осуществлял. С Мединской я больше не говорил. И, несмотря на тоску, думал, что так будет лучше. И даже обошлось без привлечения соседских девочек. Да и они, всем выводком, порхали над Шуриком.
С ним случилось несчастье. Оказался не в том месте, не в то время. В Тушино застрелили мента-опера. И менты совершенно справедливо озверели. И первым делом приехали в Сходненские бани, и упаковали всех, хоть отдаленно попахивающих криминалом. А потом вдумчиво расспросили. Шурик, на свою беду, как раз общался там с братвой, решая какие то вопросы. Они меня били в грудь гирей, Андрюха! Тридцать два килограмма! А я же- ни сном ни духом! Ну его в жопу! Уеду в Польшу, простым бандитом работать. Европа, это не Тушино это. Там так не делают.
Мы уже трепались о совершеннейшей ерунде, и я решил поспать. Пошел в отсек с почтой и завалился на мешки. Почты мы везем сто килограмм. Это- только письма. Так что разместился с комфортом.
Почему то, засыпая, вспомнил, как мы с Серегой подрались с гопниками на Рождественском бульваре. Летним вечером, в пятницу мы отработали, и решил не просто побухать, а выпить красиво. То есть, где ни будь в центре. И, поднимаясь от Трубной, увидели возмутительную сцену. Как семеро недоумков грязно пристают к паре девчонок. Ясное дело вступились.
Менты нас свинтили когда мы были близки к победе. Несмотря на то, что ухо у меня было уже размером с чебурек, а у Сереги был бланш под глазом, и он хромал, противник был практически уничтожен и в панике. При появлении луноходов трое сдирснули как зайцы. А нас рассадили по ментовозкам и отвезли в отделение. Барышни, ставшие причиной, давно сбежали.
В отделении нас поместили в клетку. Где на вновь прибывших немедленно наехал какой то боров великанских пропорций. Требовал сигарет. Отшвырнув одного из наших противников он навис над Серегой.
— Ты, чмо. Дал сигарету, быстро.
Серега повернулся, и уставился на этого кабана.
— Меня зовут Сергей. И ты, будешь обращаться ко мне на вы. А курить — вредно.
В клетке стало тихо и просторно.
— А меня зовут Андрей, — встав сбоку сказал я. — И я тебя уверяю, что ты здесь курить не будешь. От тебя и так воняет.
Когда менты с дубинками ворвались в клетку нас разнимать, у меня был вдобавок разбит нос, и ссадина на скуле. А у Сероги левое ухо было больше моего. Но он сидел на груди у бугая и завершающе херачил того по лицу. Прикрывая его, я подставил под дубинки предплечья, и мы отскочили к стене. Но милиция зверствовать не стала. Утащили придурка и все. Более того, через десять минут нас просто выгнали. То ли выяснили, что произошло, то ли везли новую партию. Гопники нам, кстати, помогали, в клетке. И возле отделения заверили в совершеннейшем почтении. Будете в Гальяново, скажете, что с Семеном в контакте. Примем с уважением, пацаны.