– Ляля – ребёнок, – перебила я её. – И ей надо учиться и пытаться жить самостоятельно, а не выскакивать замуж за первого, кто её догадался поцеловать. Тебе так не кажется?
Мама отвернулась, недовольная моими словами и тоном. Помолчала, после чего проговорила:
– Для этого уже поздно. Или ты думаешь, мы с отцом сильно обрадовались, когда всё вскрылось? Они почти два месяца тайком встречались. Как оказалось, Виталик уже некоторое время здесь, квартиру снимает. Ты же тоже не рассказала, что вы с ним расстались.
– Потому что мы не расставались, – разозлилась я. – Он говорил мне, что ездит к родителям. А ездил к ней. К нашему невинному ангелочку!..
– Тома!
– Что? Я имею право злиться!
Мама аккуратно выдохнула.
– Может быть, и имеешь. Это самое право. Вот только сделать уже ничего не можешь. Ты должна отпустить, и его, и ситуацию. А если не можешь, возвращайся в Москву. Конечно, мы все расстроимся, Ляля особенно, но лучше не мучай ни себя, никого другого.
Я снова от неё отвернулась, сидела, обхватив себя руками за плечи и тряслась, от бессильной злости меня бил озноб. А мама вдруг коснулась моего плеча рукой. Погладила и позвала:
– Тома, это просто был не твой мужчина. Такое бывает. Ты обязательно встретишь своё счастье.
Она повторяла бабушкины слова, но маме мне хотелось сказать совсем другое. Сказать, что дело совсем не в мужчине. Мужчин, на самом деле, в моей жизни ещё будет много. Или немного, но они, наверняка, будут, а вот семья у меня одна. И моя семья в очередной раз просит меня подвинуться и не задавать лишних вопросов. Просто улыбаться.
Но я в который раз струсила. Как трусила до этого, и трушу до сих пор, когда дело касается моей семьи. Не понимаю, откуда берётся этот страх, раз я всё могу сама, с раннего детства я научилась всё делать сама, думать и заботиться о своих интересах сама, и никогда у родителей помощи и поддержки не просить. Или просить по самому минимуму. Но когда дело касается решения развернуться и уйти, и дальше жить самой по себе, меня каждый раз останавливает страх, который не поддаётся анализу и пониманию, по крайней мере, с моей стороны. Меня всегда непреодолимо тянет приехать домой, посмотреть на всё своими глазами, в который раз разочароваться, а, по сути, понаступать на те же грабли, которыми я вечно получаю по лбу, и, получив какое-то извращённое удовлетворение от этого, вернуться в свою жизнь. В которой никому из родственников до меня нет дела. Мама и папа живу в уверенности, что у меня всё хорошо. А, возможно, если я ни на что не жалуюсь, то и замечательно. Это самое главное для них, чтобы не отвлекаться на старшую дочь от любимой младшей.