- Какой период истории Вам ближе? Есть предпочтения?
- Совершенно нет. Периоды увлечений прошли. Просто обычно занимаюсь полгода-год XVIII веком. Потом, когда этот материал уже слишком примелькался, перестаешь его ощущать, уже появляются собственные шаблоны, штампы при взгляде на события. Значит, пора этот период бросать. И - на 200 лет вперед. Потом также обратно.
- Мы дошли до начала 90-х. Как дальше развивалась Ваша судьба?
- А дальше в конце 91-го я оказался безработным. Нужно было определяться. Какой был выбор - чем-нибудь торговать, в Турцию ездить... Я выбрал отдел рукописей Ленинки. В Российскую государственную библиотеку её переименовали одновременно с моим приходом. Последние семь лет работаю здесь. Здесь я имею возможность постоянно работать с тем материалом, который мне интересен. Хотя эту возможность мне дали, конечно, не сразу.
- А там вообще много архивных материалов по Вашей теме?
- Ленинка, конечно, не Питер. Мало кто знал, что они там есть. В действительности же больше половины масонских архивов XIX века лежат в России.
- А как они попали сюда?
- Начали попадать в хранилища они в 60-х годах прошлого века. Системы государственных архивов тогда не было. Но вот, например, скончался последний Великий Мастер Сергей Степанович Ланской, министр внутренних дел во время "эпохи великих реформ". Мельников-Печерский уговорил его дочь сдать его архив на хранение в Румянцевский музей.
- Как-то это отслеживалось, что это именно масонский архив?
- В большинстве случаев - нет. Лежал себе и лежал благополучно. Никто его не смотрел. Не помнил. Все считали, что там о масонстве никаких открытых материалов нет. А в нем документы по внутримасонскому делопроизводству: журнал посещений, десятки метров таблиц, список в 200 человек с плюсиками, кто и когда посещал заседания лож.
- Получается, что с того времени специальных архивов нет?
- Как таковых их никогда не существовало. Есть архивы именные, фамильные. Например, в Отделе рукописей есть архив Голубинского, два архива Арсеньевых. Наследственные. Из поколение в поколение масоны передавали их из рук в руки. Масонство лучше всего лучше всего представлено в подобных архивах. Материалов очень много. Вся переписка их, протоколы философских бесед. Все это там хранится, никто это не смотрел, никто не знает.
- Это Ваша работа в Отделе рукописей... А я слышал, что Вы уезжали работать за границу. Это по линии библиотеки или нет?
- Нет, независимо. Ко времени начала работы в Отделе рукописей я уже был знаком с Татьяной Алексеевной Бакуниной, автором одного их первых биографических словарей русских масонов. Сейчас она уже скончалась. Я тогда начал переписываться с ней, обмениваться информацией. Она мне присылала те немногочисленные сведения, которые есть о русских масонах XVIII-XIX веков в зарубежных архивах. Я подробно рассказывал, какие архивы я здесь нашел, как я продолжаю её труд, её словарь, который я в процессе работы постоянно дополнял новыми сведениями. Она посчитала, что я обязательно должен посмотреть зарубежные архивы. Помогла мне, максимум сделала. Вообще я думаю, что ей, кроме всего прочего, просто было интересно (это я не от завышенного самомнения говорю) посмотреть, кто же там этим хочет заниматься, что это за человек, чем он живет, что он из себя представляет. Одно дело письма, редкие телефонные разговоры, другое дело - личное общение. И она по существу оформила мне все бумаги, приглашение. Первый раз на полтора месяца, это было в 1994 году, потом еще несколько раз.