— Да, хорошая защита, — саркастически ухмыльнулась гетера. — От кого, интересно, наши воины защищают здесь Потидею?
— Но ведь Потидея нарушила договор! Все члены союза — свободные равноправные полисы! Их же никто не принуждал к вступлению в союз с Афинами.
— Ага. Равноправные… Только некоторые равны, а некоторые — правы, — с невеселой усмешкой ответила гетера.
— Я не понимаю…
— Не бери в голову. Это политика. Порядочным девушкам нечего забивать голову подобной чепухой.
На лице Пандоры мелькнула досада.
— Возможно, для порядочных девушек это и так. Но меня уже нельзя отнести к их числу.
Фрина с болезненной усмешкой покосилась на собеседницу:
— Полагаешь, в моем доме невозможно остаться порядочной девушкой?
— Возможно. Но все это перестало относиться ко мне задолго до того, как я попала в твой дом.
Девушки вышли во двор гимнасия. Фрина выразительно махнула рукой в сторону калитки, у которой стоял вооруженный пельтаст.
— Подумай, зачем афинским солдатам охрана в союзном городе, и тогда ты поймёшь истинное отношение Алкмеона и большинства жителей Саны к афинянам. Люди, особенно богатые и влиятельные, совсем не в восторге от этого союза. Когда афинские войска прибыли сюда, многие близлежащие города опустели. Люди бросали поля и дома, лишь бы оказаться подальше от «защитников».
— Но куда он ушли?
— Некоторые в Потидею. Но большинство в Олинф. Это большой город в пятидесяти стадиях к северу от Потидеи
— А почему жители Саны остались?
— Ну почему — остались? Кое-кто ушёл. Здесь есть разные люди… Бедняки в большинстве поддерживают союз с Афинами… Ну так и взносы на содержание афинского флота платят не они! Но, я тебя уверяю, прояви афиняне слабость, тут нашлось бы множество желающих воткнуть нож им в спину и освободить Халкидики от этого ненавистного союза.
Фрина еще долго рассказывала Пандоре об истинном отношении горожан к Афинам. Пандора слушала с удивлением и страхом. Оказывается, она жила, ничего не зная об окружающем мире. Неведение создавало чувство спокойствия и защищенности. Но Пандора уже не раз за последнее время убеждалась, что это не более чем иллюзия и все может рухнуть в один момент.
1
Хотя Лешино тело быстро шло на поправку, с его разумом все было иначе. С каждым днём ощущение полного тупика и безнадёжности все больше захватывало его. Он болезненно остро осознавал непоправимость своих ошибок, упущенные шансы и потерянные возможности, а главное — ускользающее время, самый ценный из дарованных ему ресурсов. Надо было что-то придумать, что-то изобрести, найти, начать… Но апатия и отчаяние словно парализовали его волю. Сил оставалось лишь на то, чтобы повернуть голову на бок и безучастно смотреть на стройную фигуру Пандоры, мелькавшую в отдалении.