– Так какого тогда лешего голова ватаги, накатившей на двор Сологуба, нам про карту хрипела перед тем, как дух испустить? – по лицу боевой девицы нельзя было понять, по какому поводу она кривится в большей степени: от боли в ноге или от осознания собственной промашки.
– А ты вспомни, – глухо проговорил пленник средневековых декораций. – Он пытался сказать, чтобы мы, наоборот, не шли туда, где на карте обозначения стоят. Это мы сами его впопыхах не так поняли.
Ярина подвигала желваками под бледными, как вся их перспектива спасения, щеками.
– Выходит, князь боле озадачен был штурмом, чем спасением Елены? – угрюмо процедила она.
– Да почему ж больше? – дунул в усы седой. – Примерно поровну был озадачен…
Но, быстро смекнув, что для выгораживания патрона в этом щекотливом вопросе причину подобрал не особенно убедительную, голова лазутчиков поспешил замолкнуть.
– Добро, – после недолгой паузы заговорила Ярина. – Вы поджигайте, что хотите, а мы – уходим. Где Елена? С безухим…
– Ушли, вестимо.
– Куда?
– А то вы у этого вот репья узнайте. С ними вроде бы убегал, а сейчас какого-то лешего обратно вернулся. Не за вами ли?
– Да вы смеетесь, что ли? – невольно вырвалось у Дениса, когда он глянул в сторону, куда указывал голова лазутчиков.
Высунув язык и наклонив голову вбок, на них выжидательно смотрел очень знакомый комок шерсти. Которому бы имя Мочалка подошло бы куда больше, чем Прошка. Хвост псины мелко подрагивал, будто дворняга хотела радостно им завилять, но изо всех сил сдерживала себя.
– У тебя есть какая-нибудь вещица княжны? Может, это пастбище блох сумеет по запаху привести нас к ней?
– Тебе-то что с того? Ты ж не ее ищешь, а свой драный выход.
– Но карта-то у одноглазого. А если он с княжной, стало быть, нам с тобой пока снова по пути.
То ли расшитый носовой платок, который сунула Ярина под нос собаке, сохранил следы не только девчачьих слез, но и веселенькой травы, то ли дворняга и правда понимала их с полуслова, но с места она рванула так лихо, что они даже испугались – не удерет ли. Бурое пятно на коротких кривых лапках выстрелило в проулок меж здорово покосившихся домов и разбросанных жердин развороченных частоколов.
Они поспешили за животиной в меру своих сил. Рана на ноге Ярины никуда не делась, а вот горделивая спесь откуда ни возьмись появилась. Дамочка решительно отказалась снова становиться мешком картошки на плечах Дениса. Из-за чего их ковыляющий дуэт снизил скорость до черепашьих показателей.
На людей натыкались лишь изредка. Видимо, не до всех дошла весть о «церковных бомбоубежищах». Тени, с которыми они пересекались, следуя за хвостатым клубком, кружили вокруг пожарищ, словно сорванные ветром сухие листья, – бестолково и бесполезно. И на живых они походили ничуть не больше. Хозяева искореженных жилищ и судеб не особенно уже цеплялись за свой разметанный огненным ураганом скарб. А по действиям спешащих им на выручку соседей и стражников из пожарных команд не похоже было, что хоть кто-то из них хотя бы немного сохранил надежду отстоять город от кружащей и вокруг него, и уже по его улицам удушливой пляски огненной смерти.