Но, как выяснилось всего через полчаса, сомневался командир роты абсолютно зря.
Из полутора сотен морских пехотинцев в высадке отказались участвовать только четверо, все остальные – за исключением пребывающих в санчасти раненых, понятно, – вызвались добровольцами…
Москва, Кремль, ночь с 22 на 23 февраля 1943 года
Закончив сверлить вытянувшегося в струнку народного комиссара тяжелым взглядом, товарищ Сталин отвернулся. Раздраженно бросив в пепельницу потухшую трубку, опустился в кресло и раскрыл пачку «Герцеговины Флор», едва не оторвав при этом крышку. Привычно смяв картонную гильзу, потянулся за спичками. Закурив, исподлобья взглянул на Берию:
– Сядь, Лаврентий, не маячь! Раздражает. Объясни, как подобное могло произойти? Почему они вообще согласились выполнить этот приказ? Неужели не понимают, чем все может закончиться?! И для них самих, и особенно для нас?
– В том-то и дело, что никакой не приказ, Иосиф Виссарионович, а просьбу о помощи в ликвидации прорыва! Поскольку никакие бумаги относительно статуса наших «гостей» пока не подписаны, они имеют полное право самостоятельно принимать решения. К сожалению, любые решения, в том числе и об участии в боевых действиях на нашей стороне.
– Или не на нашей? – хмыкнул Сталин, окутавшись табачным дымом. – Могут ведь и на сторону противника перейти, как полагаешь?
– Совершенно исключено! – дернув щекой, решительно отрезал народный комиссар. – Вы ведь читали рапорты моих людей, непосредственно работавших с потомками все эти дни. Отношение к гитлеровцам у них ничем не отличается от нашего, местами даже более резкое. Вплоть до высказывания отдельных мыслей, что после победы мы слишком мягко обошлись с немцами и особенно с их союзниками. Правда, подобных, гм, экстремистов относительно немного. А вот мнение насчет предателей и коллаборационистов из числа бывших советских граждан практически у всех одинаковое, исключительно высшая мера социальной защиты. Об этом я уже упоминал в прошлом докладе.
– Ты же знаешь, я таким не шучу, Лаврентий, – раздраженно отмахнулся Вождь. – И уж подавно ничему не удивляюсь. Сам знаешь, как на этой войне подобное происходит. Да и по гражданской хорошо помню, как некоторые наши нынешние «ответственные товарищи» погоны на шинель по нескольку раз на дню то пришивали, то спарывали. Это сейчас они стесняются об этом говорить, но я-то знаю и… помню. Ладно, оставим пока. Насчет всего остального – еще обсудим, проблема серьезная, нужно разбираться. И очень серьезно разбираться, материалы я тебе передал, изучай. Вдумчиво изучай! Время у тебя пока есть, месяца три как минимум.