– Здесь что-то не так, – сказал отец. – У меня есть причины думать, что ты замешан в какой-то некрасивой истории.
– Не надо вешать на меня всех собак! Если он влетел в стену или свалился в канаву, или отшиб себе мозги, почему вечно я виноват? Пап, ты вообще помнишь случай, ну хотя бы один, чтобы виноват был он, а не я?
– Ну смотри, – сказал отец, вставая и собираясь уходить. – Тебе жить с тем, что ты натворил.
Когда он ушел, Альф опять повалился на диван. «Теперь они найдут Эву, – думал он, имея в виду отца и Лейфа. – Им-то в общаге дадут номер её домашнего телефона. Они всё очень скоро узнают».
Но пока они ничего не знали, и Альф решил, что им придется очень сильно постараться, чтобы узнать что-либо от него самого; а вот он, если ему удастся воспользоваться ситуацией, пожалуй, сможет достать через них номер телефона Эвы или адрес. Возможно, она пошлет его к черту; но он должен попытаться.
Альф не боялся гнева отца, и чувства Свена его мало заботили. Он только не хотел, чтобы им стало известно, что Эва сказала напоследок. «Я тебя ненавижу». Как это возможно, если за полчаса до этого она любила его, изнемогала от удовольствия в его объятиях? Это мучило Альфа, сводило с ума, и он ни о чем другом не мог думать. А еще ему рисовалось, что очень скоро Эва и Свен снова будут вместе. Она узнает, что он в больнице, и, конечно же, примчится, как только его перевезут в Стокгольм. От этой мысли Альфу хотелось биться головой о стену.
Ему было неведомо, что Свен, придя в сознание, сказал Лейфу кое-что еще – что не хочет знать не только Альфа, но и Эву. Поэтому её никто не искал (посчитали, что дел и без того полно, и это дела срочные, от них зависит жизнь человека, который к тому же в данный момент находится на расстоянии более восьми тысяч километров от дома; а свои личные проблемы этот человек будет решать сам, когда оклемается), и ей было неизвестно про аварию.
* * *
Как только врачи дали «добро», Свена перевезли из Токио в Стокгольм и положили в местную клинику для продолжения лечения. Альф его не навещал, даже не пытался: не хочет видеть – не надо, потом поговорим, если сведет случай. Хокан из байкерской тусовки ходил в клинику и рассказал Альфу, что парень поправляется, учится ходить на костылях, но о том, чтобы в этом сезоне сесть за руль мотоцикла, ему придется забыть: как-никак черепно-мозговая травма и несколько переломов.
– У него варит черепушка-то? – спросил Альф.
– Варит, – подтвердил Хокан. – Но голова то и дело кружится.
– А, ну это нормально. Пройдет.
– Врачи тоже говорят, что пройдет. А ты-то сам чего, не собираешься к нему?