Одновременно со статьей «Российская академия» Пушкин работал над статьей «Александр Радищев». В творческом сознании поэта Радищев и Карамзин составляли своего рода контрастную пару. Отношение к каждому менялось на протяжении жизни поэта, и положительное отношению к одному предполагало отрицательное отношение к другому. Так, годы обострения отношений с Карамзиным и написания эпиграммы на него ознаменованы повышенным интересом Пушкина к творчеству и личности Радищева. Тогда же, когда Карамзин стал определять жизненное и творческое кредо Пушкина, тот свое отношение к Радищеву пересмотрел.
В статье «Александр Радищев» Радищеву достается от Пушкина за «невежественное презрение ко всему прошедшему; слабоумное изумление перед своим веком, слепое пристрастие к новизне; частные поверхностные сведения, наобум приноровленные ко всему».
Осуждение Пушкина вызывает не только мировоззрение Радищева, но сама публикация «Путешествия из Петербурга в Москву» как поступок, сделавшая это мировоззрение достоянием широкой публики и ставшая вызовом «общему порядку»:
Он написал свое Путешествие из Петербурга в Москву, сатирическое воззвание к возмущению, напечатал в домашней типографии и спокойно пустил его в продажу. ‹…› Мелкий чиновник, человек безо всякой власти, безо всякой опоры, дерзает вооружиться противу общего порядка, противу самодержавия, противу Екатерины!
Карамзин явно стоит за этим осуждением, поэтому статья и открывается словами историка о том, что «порядочный человек не должен подвергать себя опасности быть повешенным» («Il ne faut pas qu’un honnête homme mérite d’être pendu. Слова Карамзина в 1819 году». — XII, 30). Пушкину, конечно, было известно мнение Карамзина о том, что менять «общий порядок», сложившийся в обществе, бессмысленно и наивно и что это не путь к «счастью»:
Либералисты! Чего вы хотите? Счастья людей? Но есть ли счастие там, где есть смерть, болезни, пороки, страсти? Основание гражданских обществ неизменно: можете низ поставить наверху, но будет всегда низ и верх, воля и неволя, богатство и бедность, удовольствие и страдание. Для существа нравственного нет блага без свободы; но эту свободу дает не Государь, не Парламент, а каждый из нас самому себе, с помощью Божиею. Свободу мы должны завоевать в своем сердце миром совести и доверенностию к провидению![606]
Эти слова Карамзина (буквально Пушкину, скорее всего, не известные) очень близки к концепции «истинного счастья», выраженной в стихотворении «Из Пиндемонти».
Пушкин отдельно порицает Радищева за его борьбу с цензурой и за попытку ее обмануть: