.
Федор Павлович вызова Белявского не принял, сохранил жизнь и потерял честь, был прогнан женой, после чего возил ее на «усмирение» в монастырь к монахам. Этот сюжет, травестийный по отношению к истории пушкинской дуэли, показывает Федора Павловича не просто как шута, но и как трикстера Пушкина. И как настоящий трикстер, он низводит до уровня пародии не только высокий пафос истории гибели Пушкина, но и сам концепт «высокой любви», представленный в творчестве Пушкина и отчасти в его биографии, подменяя его собственной «философией». Простая суть ее заключается в том, что для Федора Павловича не существует безобразных и «плохих» женщин. В каждой он умеет находить достоинства: «…даже во всю мою жизнь не было безобразной женщины, вот мое правило! ‹…›…во всякой женщине можно найти чрезвычайно ‹…› интересное, чего ни у которой другой не найдешь, — только надобно уметь находить, вот где штука! Это талант!» (XIV, 125–126). Исключения не составляли женщины в возрасте («даже вьельфильки, и в тех иногда отыщешь такое, что только диву дашься на прочих дураков, как это ей состариться дали и до сих пор не заметили!» (XIV, 126) и дурнушки («для меня мовешек не существовало: уж одно то, что она женщина, уж это одно половина всего» (XIV, 126). Наибольший же интерес для Федора Павловича представляли «чернявки» и «поломоечки», которые трепетали от того, что к ним приближался такой большой барин. Своих многочисленных побед над женщинами Карамазов добивался «удивляя» свою жертву: «Удивить ее надо до восхищения, до пронзения, до стыда, что в такую чернявку, как она, такой барин влюбился. Истинно славно, что всегда есть и будут хамы да баре на свете, всегда тогда будет и такая поломоечка, и всегда ее господин, а ведь того только и надо для счастья жизни!» (XIV, 126).
Цитированный выше монолог Федора Павловича поразительно близок к тексту «Арии со списком» Лепорелло из оперы Моцарта «Дон Жуан»:
И старушек не обходит,
их с ума он, бедных, сводит.
Но хоть старых он и губит,
молодых все ж больше любит.
И богата ли, бедна ли, глуповата ли, умна ли —
вы ведь это испытали —
не минует рук его, не минует рук его.
(Пер. Н. П. Кончаловской)
[748]Старушек покоряет ради удовольствия занести в список.
Но главная его страсть — неопытные девицы.
Неважно — богата ли, красива или уродлива…
лишь бы носила юбку
[749].
Достоевский, конечно же, хорошо знал оперу Моцарта «Дон Жуан»; в его время она часто исполнялась по-русски[750], поэтому «Ария со списком» была доступна ему во всех подробностях.
Тень Лепорелло появляется в подтексте образа Федора Павловича не случайно: Лепорелло — трикстер по отношению к Дону Жуану, подобно тому как Федор Павлович превращен Достоевским в трикстера Пушкина. Можно предположить также, что параллель между монологом Федора Павловича и арией Лепорелло могла быть опосредована если не прямым знакомством Достоевского с донжуанским списком Пушкина, то общим представлением о том, что Пушкин имел много любовных увлечений, в которых он был не особенно разборчив. Альбом Е. Н. Ушаковой, куда Пушкин записал перечень своих романов двумя списками