— Она хотела рассказать… — добавил напоследок Люк. — Мы говорили с ней уже бог весть сколько раз. Мэдди, она панически боится снова тебя потерять!
Мэдди откинулась на спинку сиденья. И ей не под силу было перенести это. Она вспомнила свой вопрос, заданный отцу на пляже: «Что-то серьезное? Такое, из-за чего стоит переживать?» И прикрыв глаза, вновь услышала его ответ: «Может, и не стоит», зная в душе, что действительно не стоило.
И вообще следовало относиться к матери более чутко, более внимательно. И Мэдди, несмотря на свое горе, на вечную печаль из-за того, что они с Люком потеряли столько времени, в самом деле собиралась сказать Элис, что всё уже пережито, всё позади. У нее и в мыслях не было обвинять мать в чем бы то ни было. Но бесконечная тоска во взгляде Элис — предвестник еще одного ненужного горя — заставила Мэдди неосознанно изменить свое решение. И слова слетели с ее языка прежде, чем она успела опомниться.
— Возмести нам потери, — сказала она матери. — Докажи, что ты сожалеешь.
— Да, — отозвалась Элис, привстав, — да. Только скажи как.
— Мы вместе поедем в Англию, — ответила Мэдди. — Если ты не сделаешь этого сейчас с нами, не сделаешь никогда. Тебе не придется ни с кем расставаться. Папа мечтает выйти на пенсию и жить на родине, и ты тоже — я знаю. Это будет последний рейс, который тебе придется предпринять. Едем, и я прощу тебя.
Она увидела, как расширились глаза Люка. Казалось он спрашивает: «Ты сейчас серьезно?»
Элис в ужасе смотрела на дочь.
Это было нечестно, да. И жестоко.
Но Мэдди не сожалела о сказанном, когда, преодолевая очередной приступ дурноты, поднялась с кровати, подошла к двери и подняла письмо Гая. Она ни за что не взяла бы свои слова обратно.
Но как бы то ни было, она забыла обо всем, как только открыла письмо и увидела, что решил Гай.
Ее глаза бегали по строкам, она впитывала всё, о чем там говорилось. А речь шла о настоящих родителях, которые не ставят свои интересы превыше интересов детей, о том, как ему жаль, очень, очень жаль…
Руки Мэдди тряслись. Она покрутила листок и прочитала снова: «Раньше, увидев меня, ты улыбалась. Мне очень хочется надеяться, что придет тот день, когда ты снова будешь так делать. Когда мы оба будем улыбаться».
Она смотрела на письмо, в глазах ее стояли слезы.
«Не заставляй меня, пожалуйста, еще раз обсуждать всё это. Не теперь. Я не могу».
Сжав в руке листок, Мэдди подняла глаза и посмотрела на дверь между их спальнями.
«Не заставляй меня еще раз…»
Нужно расставить точки над «и».
Недолго думая, Мэдди взялась за ручку, открыла дверь и ничуть не удивилась, обнаружив Гая по ту сторону двери в рабочей одежде — вероятно, ему просто не пришло в голову ее снять. Он стоял, прислонившись к стене, будто слушая, как она читает, прокручивая у себя в голове слова, которые написал, представляя, как они звучат у нее в ушах.