– Вот. Перепиши… – прошипела Клеточка, поймав Мариам на перемене. Не зная, куда ей деть глаза со стыда, та завороженно уставилась на листок с правильными ответами.
– Это же нечестно, – сорвалось с губ.
– Что-то я не пойму… Ты хочешь пару в журнал?
– Нет, – шепнула Мариам едва слышно.
– Тогда переписывай и не морочь мне голову! А на следующем дополнительном занятии мы еще раз пройдемся по этой теме.
Роняя слезы на злосчастный листок, Мариам отметила верные варианты и сдала свою работу учителю. И никогда, никогда за всю жизнь ей не было так тошно. Ну, разве что, когда Рафик полез к ней целоваться…
Может быть, поэтому все сильней ей хотелось сделать что-нибудь ужасное. То ли наказывая себя, то ли бог его знает, зачем. Гурген подстрекал ее ко всяким безумствам. И не так-то просто в этот раз его было заткнуть.
Мариам скосила взгляд на сложенные в миске яйца цесарки. Отец где-то вычитал, что те крайне полезны, и теперь собирался ввести их в меню ресторана. Но прежде, конечно, отведать деликатес предстояло им самим.
– А тебе только дай пожрать, правда, Мариам? – хмыкнул Гурген в голове.
– Заткнись.
– Нет, ну, правда! Сожрешь ведь и не подавишься. А ты вообще знаешь, какие они красивые?
– Кто?
– Цесарки! Если бы не ты, из этих яиц могли бы вылупиться прекрасные птицы.
Будто под гипнозом, Мариам встала из-за стола. Схватила миску, с силой прижала к груди и попятилась к выходу.
– Эй, ты куда? – удивилась Юлька.
– Спасать цесарок!
– Кого?
– Цесарок! Я… должна… их… спасти.
– Прямо сейчас? – недоверчиво переспросила Дуня.
– Именно. Извините, я должна… должна что-нибудь сделать, иначе...
Иначе что? Я просто взорвусь от кипящих внутри эмоций?
9
Не замечая, как по ее лицу катятся слезы, Мариам дошла до двери. Спустилась вниз по ступеням крыльца, поравнялась с калиткой. Потом она ни за что бы не смогла объяснить, какого черта на нее накатило. Но в тот момент вопрос спасения цесарок казался ей жизненно важным. Тут либо она спасет их и спасется, либо… Вместе с ними умрет.
– Эй, Мариам, да подожди ты! Что с тобой, малыш? Куда ты их потащила?
– Н-не знаю. – У Мариам стучали зубы, хотя на улице было не то чтобы холодно. – Не знаю! – закричала сквозь слезы.
– Послушай, мы ведь даже не представляем, сколько эти яйца пролежали в миске, так? А чтобы вылупились птенцы, им нужна мать. Ну, или, на худой конец, инкубатор. Возможно, момент давно упущен. Ты это понимаешь? – терпеливо поинтересовалась Юлька, положив маленькую ладошку поверх большой и толстой руки Мариам. И не было в ее голосе ни осуждения, ни снисхождения, ни презрения, мол, вы только посмотрите на эту дурочку! И почему-то от этого Мариам заплакала горше прежнего.