— Завтра. Люда говорила, из Москвы прибыло заключение по микропрепаратам.
— Что там? Лучевая?
— Понятия не имею. Федор забрал и увез с собой в министерство. Я в институте усовершенствования был.
— Зачем он это сделал?
Николай Александрович угрюмо промолчал.
— Может, позвонить? Наверно, еще не спят.
— Не надо. Подумает, что трушу. Не верю в лучевую. Вчера Чемодуров из отпуска вернулся. Кряхтит, мнется: смотрел на ходу, жена за рукав в машину тянула, может, и ошибся. Понимаешь, Мельников подсунул старику готовый диагноз, спешка… это его и сбило. Пошел на поводу, как теленок.
— Какая подлость! Он ведь опытный морфолог, Мельников, неужели не знал, чем это пахнет.
— Знал. Федор тут замешан, мать, вот что противно. У меня Ярошевич был, каялся. Видно, медведь в лесу сдох, — совесть заговорила. Это он раскопал, что золото присылали для лабораторных. Рассказал Мельникову. Что-то в препаратах было, может быть, нерезкая лейкопения, не знаю, но магия штампов разобраться до конца не дала. Слишком уж легко все увязывалось. Зачем ломать голову, рыться в книгах… А тут Чемодуров — черт его занес в ЦНИЛ…
— А что Федор?
— Заставил Ярошевича письмо написать. Нет, не думаю, что Мельников нашел лучевую там, где ее не было, по его заданию — не похоже. Но вот что использовал Федор эту историю в своих целях — факт.
— Не ожидала…
— А я ожидал? Будто в душу наплевал, сукин сын, места себе не нахожу. Я ж ему предлагал: вот статья — впиши свою фамилию. Обиделся: краденым не торгую. Честно? Честно! Я тоже так ответил бы. А следом — заварить такую кашу….
— Что ж теперь будет?
— Не знаю. Препарат утвержден. Если Мельников ошибся, за остальное я спокоен. Конечно, недоделок хватает, но экспериментаторства, бесчестности, небрежения врачебным долгом не пришьешь, хоть из кожи лезь. Все зависит от позиции комиссии.
— Иначе говоря, Федора?
— Не только. Там десяток опытных специалистов, у меня нет никаких оснований сомневаться в их порядочности. Хотя, конечно, главное — Федор.
Он закурил, рассеянно бросил обгоревшую спичку в блюдечко.
— Если что, — сказала Ольга Михайловна, — иди снова к Аземе. Помнишь, как он тебя с каньонами поддержал?
— Пойду. За Андрея душа болит. Где другого такого онколога взять?.. Кстати, новость: женится он.
— Давно пора, — усмехнулась Ольга Михайловна. — Засиделся в бобылях. Кто ж счастливая избранница?
— Наша аспирантка Минаева, ты ее не знаешь.
— Почему не знаю? — Она вспомнила анонимку: красные буковки, как клопы на белой стене. — Это та, что была замужем за Малькевичем?
— Она самая, — кивнул Николай Александрович. — Подогрей-ка чайку, мать, пить хочется.