Стюардесса подавила вздох, наградила меня вежливой улыбкой и удалилась.
— Выспалась? — улыбнулся директор.
— Кирилл Андреевич… Признавайтесь, — прошептала я, вдруг с изумлением вспоминая мой сон. — Вы меня поцеловали?! Или мне это приснилось?
— Нет, не приснилось, — спокойно ответил шеф. — Да, поцеловал. Но тут так тесно, что пришлось изворачиваться. Чуть шею себе не сломал, Катюша, представляешь?
— Шею… — эхом отозвалась я.
Моего босса ничем не смутишь! Попользовался девушкой, и ни в одном глазу!
— Но сейчас, когда ты проснулась, будет гораздо удобнее, — он наклонился и прижался к моим губам своими.
Опять этот изумительный поцелуй… Ведь я о нем мечтала! И вот…
Колина голова съехала с плеча Кирилла Андреевича.
— Подождите-ка, вы что… Что вы делаете?! — паническим шепотом закричал Коля, просыпаясь. — Нет, я протестую! Меня не предупредили, что это будет полет «восемнадцать плюс»!
Директор, получив свободу действий, притянул меня к себе, запустил руку в мои волосы, прижал ладонью затылок и поцеловал еще раз — теперь уже не ласково, а гораздо более решительно, так, что оборвалось дыхание, а перед глазами завертелась разноцветная карусель.
Я растворилась в необыкновенных и жарких ощущениях, воспарила выше нашего самолета.
— Мадемуазель, я принесла вам воду и апельсиновый сок, — долетело откуда-то издалека. — О, пардон, пардон…
Кирилл
Кирилл представлял, как тает ледяной замок — красивый, сверкающий, с тонкими шпилями и хрустальными башенками, с ажурными оконцами, выточенными из голубого льда. Таял, оплывал, звенел весенней капелью, вспыхивал на солнце радужными огоньками.
Вчерашний день превратился в игру контрастов — насколько все плохо было в делах, настолько же хорошо в отношениях с Катей.
Она сама обняла его за шею, поцеловала в макушку, горячо подышала в темечко — Кирилл боялся пошевелиться, не верил в свое счастье. Неужели он добился своего?
Днем Кирилл получил сообщение от Ирины: «Надеюсь, вы примете правильное решение» и дернулся от досады: «Да застрелись ты!». Эта голубоглазая кобра еще ему устроит веселую жизнь.
В тюменском филиале снова начался кавардак, молодой директор выкинул очередной фортель. Видимо, внушения, устроенного Кириллом, хватило ненадолго. Когда вернутся из Франции, надо будет ехать в Тюмень и бить Макса уже ногами и по голове.
Опять звонила мама, грустила из-за отца, жаловалась сыну. Папаня накрутил себя до такой степени, что врач назначил внеплановый курс уколов. Истерика, устроенная отцом, поставила на уши весь дом, персонал стоял на низком старте, готовясь рвануть подальше от диких русских. А сколько понадобилось труда, чтобы устроить родителей на побережье, найти тихое место, подобрать надежных помощников. И вот теперь переполох из-за проклятой ложки, папиного талисмана.