— Борислав, по-дайка сюда, — я протянул к нему руки, чётко направив их к мощным обрезам.
Здоровяк беспрекословно отдал мне пару единиц из своего вооружения, а я повертел их в руках, привыкая к хвату рукоятей и к их немалому весу.
При этом, я давно прекратил любое планирование наших действий, а всецело отдался своим внутренним желаниям, и интуиции, способной помочь в процессе их воплощения. Чёрное Зло вместе с жаждой скорой расправы, практически полностью завладели моей душой и рассудком.
Как мне справиться с таким состоянием, присущем второй, Чёрной Сути? Я не имею понятия! Но где-то там, в потаённых уголках своей чернеющей души, я надеюсь на лучшее. Может и справлюсь со своим вторым проявлением даже не Тёмного, а Чёрного Мага? Кто знает, кто знает…
— Ладно, господа, я сейчас организую вам благодатную почву, — прошептал я, с хищной ухмылочкой зверя. — Ждите сигнала! Вжи-и-ик, ко мне, пора навести шороха в этом палисаднике! Шарик, ты тоже не отставай волчара клыкастая!
С этими словами я вскочил на обалдевшего от радости Демона-Грифона, и мы взмыли с ним в чёрное небо ночи, прямо по направлению светящихся окон.
Долетели мы очень скоренько. Я зажмурился, пред столкновением с витражным стеклом. Через мгновение звон его разбитых частей, вместе с грохотом выставленной рамы, сильно резанул тишину.
Мой демон завис в воздухе, маша здоровенными крыльями и свирепо рыча. Его ярость просто зашкалила. А оскал и клыки произвели на окружающих такое впечатление, что некоторые подавились. В буквальном смысле этого слова, и завалились на пол, с характерно синеющими лицами.
— Ш-ша кизяки позорные, упёрлись рогами в пол! — зарычал я сродни зверя, спрыгивая с разъярённого Демона прямёхонько на столешницу, изобильно уставленную посудой и яствами.
Сделав шаг, сшибая всю сервировку что попалась под ноги, я констатировал падение нескольких тел из-за приступа обморока.
При этом, мой чёрный плащ вдруг колыхнулся, расправился под порывом непонятного адского ветра, да так театрально, что его полы стали олицетворением демонических крыльев.
— Бегом рассосались и стукнулись бровями по стенам! Все стоим, горько плачем и не отсвечиваем! — я среагировал на тех из присутствующих, что оказались праздно стоящими в зале, и не участвуют в самом застолье.
Бедолаги исполнили и этот мой рык разъярённого ужаса. Кто упал на колени, кто стоя, но все обязательно прислонились к стенам лицом.
— Резче ботнулись мордами куда велено — а непонятливые сейчас родят ёжиков! — я продолжил осыпать всех своими вполне исполнимыми угрозами.