. Как и Аксаков, Игнатьев не видел глубинных причин революционного и конституционного движения в России. Оно, по его мнению, являлось плодом усилий польских, германских и еврейских либералов и радикалов
[581]. Слово русского народа, казалось ему, даст отпор всем чужеземным заимствованиям. Выиграла бы Россия и во внешнеполитическом плане, приобретя «новый блеск и новую силу в глазах своих единоверцев и славян, и сразу отбросила бы плачевные результаты Берлинского договора, внушив почтение и боязнь Европе при виде воскресшей нравственной и несокрушимой силы славянской державы»
[582]. Это было глубоким заблуждением, следствием многолетней оторванности Игнатьева от российских реалий и слепой верой в преданность народа самодержавию, в отличие от «образованного общества».
Игнатьев предполагал созвать собор в дни коронации Александра III, которая намечалась на май 1882 г. По его мысли, собор должен был выяснить настроение народа, обсудить реформу местного самоуправления и ряд других вопросов. Он не предназначался для серьезной законодательной работы, а должен был демонстрировать единение власти и народа, утвердив таким образом крепость самодержавия. Предварительно царь выразил сочувствие этой идее. Однако коронация была отложена на год, а записка Игнатьева о соборе Александру III тщательно изучена министрами, Победоносцевым и Катковым, хотя Игнатьев просил царя пока ее никому не показывать. Почти все они выступили против созыва собора, найдя эту идею несвоевременной и вредной, а Катков даже революционной. На совещании у императора 27 мая 1882 г. проект был признан опасным, и хотя Игнатьев уже не настаивал на нем, он был вынужден подать в отставку. Александр III, отвергавший в принципе выборное представительное начало, счел, что Игнатьев зашел слишком далеко, и предал своего министра, отрекшись от первоначального согласия с его проектом. На этом закончилась государственная карьера Игнатьева. В 50 лет он оказался вычеркнут из государственной жизни, еще полный сил и энергии. Правда, он оставался членом Государственного совета, куда был назначен еще в декабре 1877 г., но это была скорее почетная, чем деятельная должность. В «утешение» его наградили в 1883 г. орденом Св. Владимира 1-й степени.
Сам Игнатьев глубоко переживал отставку. В воспоминаниях о своей деятельности в МВД он писал, что увольнение от должности министра было для него благодеянием, но ему было очень больно, что его тяжелый труд в течение года, его начинания и планы были прерваны, и все оставлено «на произвол лиц, не сочувствовавших моим мыслям»