Натура Игнатьева была порой противоречива. Он был бесстрашным и в то же время осторожным человеком, романтиком-мечтателем и реалистом-прагматиком. Многие современники считали его авантюристом. В принципе он не был таковым, хотя некоторые его проекты не были лишены некоторого налета авантюризма. Следует учесть, что то, что нам представляется сейчас бессмысленным, в эпоху Игнатьева выглядело совсем иначе. Пресловутая идея похода к Индии, разделяемая и другими военными деятелями, не была столь нелепа, как кажется сейчас. Да, она не могла быть реализована в 50–60-е гг. XIX в., но в середине 80-х гг. русские войска достигли границ Афганистана. В то же время только слух об этой идее заставил Англию прекратить угрозы в адрес России в связи с польским восстанием 1863 г. Мечты Игнатьева о славянской конфедерации (и многие тогда верили в это) также не могли быть осуществлены в его время, но они не были беспочвенны. Основываясь на идее совместного объединения против общего врага, они в другое время и в другой форме частично были претворены в жизнь. Собственно, мысль об объединении славян с целью борьбы за свое освобождение от османского ига и против угрожающей им германизации и послужила основой панславизма Игнатьева, в котором его обвиняли. Однако этот панславизм отнюдь не преследовал задачи наступления славянского мира на Европу, он носил оборонительный характер. Квалификация Игнатьева как панслависта – проповедника славянской экспансии – не что иное, как клевета его политических противников в Европе и России.
Игнатьев был мыслящим и деятельным дипломатом, в то время как многие другие являлись только посредниками между правительствами своей страны и страны пребывания. Конечно, такой посол, как Игнатьев, был неудобен для Горчакова, он доставлял слишком много хлопот и беспокойства. Но ведь он работал на таком посту, который требовал постоянного внимания и решения сложнейших проблем. Положение Игнатьева в этом плане было несравнимо с положением многих российских послов в европейских странах. Канцлер любил тихих, безынициативных и управляемых сотрудников, не высказывавших никаких идей.
Активность Игнатьева раздражала и Европу. Его боялись, тем более что он выражал настроения части правящих и общественных кругов России. Борец за национальные интересы России не мог устраивать европейских лидеров, стремившихся вытеснить ее с Балкан во имя торжества там своих собственных интересов. В конечном счете именно Европа добилась преждевременного завершения дипломатической карьеры Игнатьева.