Что он делает?..
Паническая мысль пронеслась в голове галопом, я напряглась, закаменела, то ли от ужаса, то ли от невыносимой остроты ощущений. То ли от всего сразу.
– Ш-ш-ш… – Даниэль легонько подул на влажный след, оставленный языком, и снова прихватил мочку, на этот раз только губами – мягко, нежно. – Не бойся, ничего не будет.
Я подняла плечо, закрывая доступ к шее и отстранилась, насколько это позволяла поза и обвившиеся вокруг талии руки.
Раз ничего не будет, то и нечего тогда!
Мне было страшно. Все слишком быстро. И я бы не сказала, что мое согласие в происходящем играет какую-то роль. Я не была согласна с ним целоваться, и не была согласна встречаться. Но ведь целуюсь и встречаюсь!
И да, прямо сейчас я не жалею. Но мне все равно страшно.
А еще я боюсь все испортить.
Или что он все испортит. Или что ему надоест. Или станет скучно со мной возиться. Или ему не понравится, потому что я ничего не умею. Или…
В конце концов, я до сих пор не понимаю, почему он выбрал именно меня, и как надолго это все. Что я знаю о Даниэле Лагранже?
Много и ничего.
Все эти мысли пронеслись в голове, но попроси меня хоть одну из них как-то внятно сформулировать вслух, я бы не смогла.
– Лали, – Даниэль ткнулся лбом в мой лоб. – Я открою тебе страшную тайну, моя испорченная девочка. Иногда поцелуи и объятия – это просто поцелуи и объятия, а не прелюдия.
Это… это… это я испорченная?!
– И не надо так оскорбленно хлопать на меня своими ресницами! – он потерся носом о мой нос, легонько поцеловал.
И еще. И еще. Медленно втягивая, вовлекая меня в знакомый водоворот ощущений, от которого кружится голова, и перехватывает дыхание, и колотится сердце.
Я ему верю. Меня бы здесь не было, если бы я ему не верила.
И мне не хочется уходить прямо сейчас.
И, наверное, действительно не случится ничего страшного, если я разрешу себе немножко любопытства.
А ему – немножко себя.
Даниэль развернул меня к себе лицом, и теперь мои колени упирались в кровать по обе стороны от него. Его руки покинули талию и теперь трогали, гладили, сжимали бедра сквозь тонкую ткань. И я порадовалась, что на ночную вылазку надела спортивный костюм. Если бы на мне сейчас была юбка…
От одной только мысли о том, как эти руки мазнули бы по обнаженной коже, она покрылась мурашками, и снова внутри стрельнуло острое и одновременно тянущее ощущение.
Губы Даниэля снова неумолимо двинулись вниз по шее выцеловывая, прихватывая, и я запрокинула голову, позволяя этим губам делать все, что им заблагорассудится.
И вдруг, легонько куснув напоследок в место, где шея переходила в плечо, Даниэль остановился, отстранился и посмотрел мне в глаза, молчаливо приглашая.