– Так и сказал?! Прям профессору?!
– Не так. Он профессору грубее сказал! А профессор ему: "Молодой человек, у нас тут и не такие таланты в состоянии спонтанных всплесков бывали, и ничего, стоим! У нас здесь защита и система предохранителей! А новенький – да все эти ваши предохранители на малолетних истеричек рассчитаны, а я взрослый, сложившийся… истерик. А профессор ему: “Молодой человек!” А тот ему – спорим? Ну, и профессор тоже: "Спорим!"…
– Да ты что! И что, дальше-то что?!
– Дальше – я ж сказала: всех кто на замеры на следующую неделю переписывай, что непонятно? Профессор и ректор сейчас экстренно на новый тестовый стенд средства изыскивают…
Я поймала себя на том, что хихикаю как дурочка ничуть не хуже (или – не лучше?) лаборанток. И, не дав девушкам углубиться в обсуждение графиков, не утерпела:
– А на что спорили-то?
Лаборантки поцокали языками – подслушивать нехорошо! Но ответили:
– Профессор требовал две недели добровольного содействия в исследованиях, без выкрутасов. А новенький – свободы от этих самых исследований. Хотя он сначала требовал разрешение на свободный проход в комнаты женского крыла, но тут наш профессор кремень, уперся намертво! Науку не пожалел, зато честь юных дев отстоял!
Лучше б профессор честь юных дев сдал, ей богу! Это и так дело пропащее, а для науки от этого белобрысого хоть какая-то польза, может, была бы…
После процедуры и правда ужасно хотелось спать, с трудом переставляя ноги, я доползла до комнаты, но едва плюхнулась на кровать, как в дверь постучали.
Потом поскреблись, потом опять постучали, а потом глухо донесся жаркий спор.
– Да спит она!
– Да не спит, у нее сегодня ток! Я у миссис Керлиони подглядела!
– Тем более спит, я тебе, как человек прочувствовавший это на себе заявляю!
– Невидимка-а-а-а-а-а!
– Не ори, дура!
– Сама дура, и я не ору! Я пищу громким шепотом!
– Звучит так, будто банши придушили. Давай завтра?
– Если мы столько будем пить каждый день, то мы спалимся!
– И сопьемся…
– И передумаем. А будет ведь обидно, если передумаем! Лалиииииииииии…
Что ж Алисон была права, на банши – очень похоже. И придушить ее лично я бы не отказалась!
Интуиция Невидимки подсказывала, что именно сегодня лучше открыть, чем притворяться спящей, потому что Мирей все равно не поверит, что они до меня не достучались, а демонстративное игнорирование может и не простить легко.
Отчаянно зевая, я прошаркала к двери и распахнула ее. Четыре девицы, хихикая на все голоса, ввалились в комнату. Кэри и Лотти, молчавшие во время диалога, едва сдерживали хохот. И – тащили ведро, которое было торжественно и демонстративно грохнуто об пол. Хихиканье сменилось отчаянным зашикиванием друг друга.