Ты не туда пошёл, Даниэль. Тебе не надо туда, поверь мне.
И тебе, и ей хватает тех неприятностей, что у вас уже есть, чтобы создавать еще и новые.
И девочка слишком хороша, чтобы окунать ее в дерьмо под названием "Эрик Лагранж".
Не нужно тебе этого.
Просто не нужно.
Я остановился стиснув челюсти и сжав кулаки, и знал, что нужно.
До скрипа зубов, до боли в пальцах – нужно.
Нужно! Необходимо!
Подышал. Пошел дальше.
Разбуженная эмоциями сила кипела, бурлила, давила на череп, распирая его изнутри раскаленным шаром, жгла в груди. Можно было бы устроить им всем тут знатный “срыв”, какого Горки еще не видели, если ее отпустить.
“Потому что у меня проблемы, а ты – симулянт”.
Ладно, будем выше мстительных порывов…
…А сила все же сорвалась, когда на лестнице мне на голову обрушилось облако густой белой пыли.
Она разошлась веером… разошлась бы. Но удар принял на себя магиегасящий порошок. От такого сильного выброса он зашипел, испаряясь, не справляясь, сжигая сам себя. Ослепленный, я согнулся пополам, закашлявшись, судорожно пытаясь вытолкнуть его из легких.
Яркая вспышка осознания, что это ловушка, не давала мне ровным счетом ничего.
От мощного удара в челюсть я окончательно потерял равновесие и кубарем скатился по лестнице, только чудом сумев кое-как сгруппироваться.
Но сознание все равно поплыло. Координация сбилась, проморгаться не удавалось, легкие жгло. Я кое-как перекатился на четвереньки, но встать на ноги не успел.
– Лежачих, говорят, бить нехорошо, – прозвучал откуда-то сверху голос, и меня тут же вздернули, заломив руки за спину. – Сойдет, пожалуй.
Следующий удар пришелся прямиком в солнечное сплетение.
Я сдавленно хекнул, снова сгибаясь. Порошок на одежде и коже снова зашипел.
Ну давай, ублюдок, наслаждайся, растяни удовольствие. Еще пара-тройка ударов, и я размажу тебя о стену.
Но Эриндейл ударил только еще раз зато от души.
– Не беси меня больше, Лагранж. И не таких на место ставили.
Меня резко швырнули вперед, обратно на ступеньки. Кто-то, проходя мимо, пнул по ребрам, и быстрые шаги стремительно затихли, оставляя меня наедине с собственным хриплым дыханием.
Я медленно сел, морщась от боли. Кашлянул, сплюнул на пол кровью из разбитой губы. Вытряхнул порошок из волос, где его осело больше всего. Протер слезящиеся глаза. Щелкнул пальцами, как зажигалкой, и некоторое время, щурясь, глазел на теплый оранжевый огонек – порошок окончательно потерял свою силу.
Обидно, конечно, чуть-чуть не дотянул.
Надо признать, организовано было грамотно. Я бы прямо поаплодировал, да обойдется Эриндейл без моих оваций.