Из пакета выпала кучка ассигнаций. Вильгельм разиня рот смотрел на них.
Он стал читать, и изумление изобразилось на его лице.
— Что такое? — спросил Саша.
— Ничего не понимаю, — повернул к нему вылупленные глаза Вильгельм. — Прочти.
Письмо, написанное старинным почерком, дрожащей, по-видимому, старческой рукой, было такого содержания:
«Милостивый Государь Вильгельм Карлович!
Ваш покойный батюшка был мне благодетель. Я оставался ему должен тысячу рублей долгое время: обстоятельства лишили меня возможности заплатить сей долг; теперь же препровождаю к вам сию тысячу рублей и покорнейше прошу принять вас уверения в истинном почтении, с которым честь имею быть ваш, милостивый государь
Вильгельм Карлович!
всепокорнейший слуга Петр Григорьев.
С. — Петербург,
сентября 20 дня 1825 г.»
— Ну что же, — весело сказал Саша, — очень благородный поступок!
Вильгельм пожал плечами:
— Да я никакого Григорьева не знаю.
— Что ж, что не знаешь, твой отец его, верно, знал.
— Я никогда такого имени у нас в семье не слыхал.
Вильгельм подумал, посмотрел подозрительно на слугу и сказал ему:
— Я этих денег принять не могу. Я Петра Васильевича не имею чести знать.
Слуга спокойно возразил:
— Велено оставить. Ничего не могу знать.
Вильгельм беспокойно огляделся и задумался.
— Нет, нет, — сказал он подозрительно, — здесь, может быть, недоразумение какое-нибудь.
— Какое же здесь может быть недоразумение, — возразил Саша, — когда твое имя здесь довольно ясно написано.
— Не понимаю, — пробормотал Вильгельм.
— Мой совет, Вильгельм, — сказал Саша, смотря на него ясными глазами, — не обижать человека, совершившего благородный поступок, отказом, а принять.
Вильгельм посмотрел на него внимательно:
— Это верно, Саша, спасибо. Он, конечно, обиделся бы. Но я его посещу и объяснюсь лично.
— Где твой барин живет? — спросил он слугу.
— На Серпуховской улице, в доме Чихачева, — сказал слуга, смотря вбок.
— А когда его можно дома застать?
— Они дома бывают каждое утро до девяти часов, — отвечал слуга, подумав.
— Поблагодари же, любезный, барина, — сказал Вильгельм, — и передай, что посещу его завтра же.
Слуга низко поклонился и ушел.
Назавтра же Вильгельм собрался к Григорьеву.
Домой он вернулся поздно, совершенно озадаченный.
— Не нашел, — сказал он Саше растерянно.
— Неужто? — удивился Саша.
— Всю Серпуховскую улицу обошел, — махнул Вильгельм отчаянно рукой, — там даже и дома Чихачева нет. Взял квартального надзирателя, обошел с ним всю часть, и Измайловскую часть обошел, — нет и нет.
— Да вот поди ж ты, — сказал что-то такое Саша, слегка недоумевая.