Высокий сухощавый человек с выпуклыми глазами сидел в загородном трактире за отдельным столом. Он смотрел по сторонам и бормотал:
— Что же будет со мной, что же теперь со мной будет?
Потом он положил голову на руки и зарыдал. В трактире было шумно и весело, цыганка пела, и сумрачный цыган с большими черными усами дергал гитару. За соседним столом появился неслышно небольшой, очень прилично одетый человек в форме отставного полковника. Он долго смотрел на длинного, потом быстро выхватил из кармана бумагу и пробежал ее глазами. Прочитав ее, он тихо свистнул. Потом подозвал слугу, расплатился и вышел. Через полчаса вышел и высокий худощавый молодой человек, пошатываясь. Его сразу же схватили двое каких-то людей, бросили в сани и помчали. Высокий закричал пронзительным голосом:
— Грабят!
Тогда один из молчаливых людей, который его крепко держал за руки, быстро окрутил ему рот платком, а другой столь же быстро связал ему веревкой руки. Высокий вытаращенными глазами смотрел на них.
Его привезли. Трое дежурных полицейских ввели его в комнату, бросили и крепко заперли на ключ. Люди, которые привезли высокого, устало разминали руки.
— Поймали, — сказал с удовлетворением один.
Тотчас же вышел, покачиваясь, полицеймейстер Шульгин. Он велел развязать высокому руки и начал допрос:
— Ваше имя, отчество, звание?
— Протасов Иван Александрович, — пробормотал высокий.
— Не запирайтесь, — сказал Шульгин строго. — Вы Кюхельбекер.
Высокий молчал.
— Кто? — переспросил он.
— Кюхельбекер Вильгельм Карлов, мятежник, коллежский асессор, — громко сказал Шульгин, — а никакой не Протасов.
— Что вам от меня угодно? — пробормотал высокий.
— Вы признаете, что вы и есть разыскиваемый государственный преступник Кюхельбекер?
— Почему Кюхельбекер? — удивился высокий. — Я ничего не понимаю. Я от Анны Ивановны формальный отказ получил, а потом меня схватили, а вы говорите Кюхельбекер. К чему все это?
— Не притворяйтесь, — сказал Шульгин. — Приметы сходятся.
Он вынул лист и начал бормотать:
— Рост высокий, глаза навыкате, волосы коричневые, гм, волосы коричневые, — повторил он.
У высокого были черные как смоль волосы.
— Что за оказия? — спросил Шульгин, озадаченный.
Высокий задремал, сидя в креслах.
— «Бакенбарды не растут».
Шульгин опять посмотрел на высокого. Бакенбард у высокого — точно — не было.
— А! — хлопнул он себя по лбу. — Понял. Выкрасился! Голову перекрасил!
Он позвал жандармов.
— Мыть голову этому человеку, — сказал он строго, — да хорошенько, покамест коричневым не сделается. Он перекрашенный Кюхельбекер.