– О-о, как же я долго ждал этой фразы. Рад, что наконец-то сбылось. Но еще никогда бык не шел на мой алтарь месяцами.
Я развернулась и погрозила ему пальцем.
– Не смей называть меня предсказуемой!
– Что ты, дорогая! – он продолжал хохотать. – Я просто тихонько за себя радуюсь – вот все вокруг изменилось, а я нет, все еще умею прогнозировать события. Значит, остался порох, как говорится. Давай скорее, непредсказуемая моя, ужин стынет. Да и мир сам себя не спасет, как видишь, повсюду требуется твое участие.
Я подавила очередную вспышку злости – нечего открывать трапезу до того, как усядемся за стол. А чтобы спорить с Гришей, требуется сначала упасть до его уровня. Зато в душе намывалась как можно дольше. Пусть подождет!
Вот только когда вылезла из душевой кабины, обнаружила, что моей одежды на вешалке нет. Содрогнулась, ведь дверь я изнутри точно заперла! Но что ему замки, когда вокруг витает черная магия, а сам он – ее концентрация? Вместо моей футболки и джинсов я нацепила его штаны и рубашку – не уверена, что они находились здесь раньше, а не были принесены после. Вполне возможно, что таким образом он решил полностью изолировать себя от запаха не самой чистой одежды. Ну ничего, переживу. Хотя уже в мысли заползают сомнения, стоит ли распрекрасная Татьяна таких усилий.
Ужинали мы молча. Поглядывали только друг на друга: я с растущим страхом, он – с иронией. И я отчего-то хорошо представляла его эмоции: Зло уже ест мой ужас, ему ожидание нравится столь же сильно, как сам процесс. Вполне возможно, он не соврал насчет голода, но какое же удовольствие – наблюдать, как я борюсь с собой, сдаюсь ему, но делаю вид, что сдаюсь себе.
– У меня будет временной провал? – я разбавила тишину.
– А ты хочешь, чтобы был? – он выводил из себя тем, что отвечал вопросом на вопрос.
Значит, и мне можно поступать также:
– Твои жертвы хотели, чтобы он был?
– Жертвы… – повторил Григорий с усмешкой. – В чем же жертва, дорогая Любовь, если человек не помнит, что именно произошло? Это мой подарок им. Или, скорее, моя подстраховка от настороженности.
– Понятно. Во всем есть свой мотив. Процесс настолько ужасен, что людям лучше о нем забыть?
– Не терпится узнать? Тогда заканчивай быстрее со своим ужином – приступим к моему.
– Ой, я лучше еще добавочки положу. Можно? – я не дожидалась его разрешения, подтягивая другой контейнер. – А как все будет? Ты будешь орать на меня до тех пор, пока я не начну биться в истерике?
– Ни за что. Это самый примитивный перекус, на котором я жил много времени. Ты просто откроешь рот и позволишь мне вытянуть из тебя все, что вытягивается.