ГОРАЛИК. Вот, смотрите, мне хочется напоследок задать вопрос, который всегда немножко дико звучит, но кажется мне крайне важным. Главное ожидание сейчас от ближайшего времени?
ВЕДЕНЯПИН. «Уж не жду от жизни ничего я…» Нет, не правда! Чего-то еще жду. Ну во-первых, я, может быть, вопреки всему, жду, что мои дорогие (произношу это слово без всякой иронии) соотечественники перестанут, наконец, распевать «Вихри враждебные веют над нами…» Честно говоря, слушать это уже нет сил. Человеконенавистничество не имеет оправдания. Я понимаю, что апеллировать к христианским ценностям на фоне нового витка огосударствлевания русской церкви довольно странно, но все-таки у меня не укладывается в голове, как столько «православных» могли радоваться тюремному заключению двух юных дев в то время, как на гербе Москвы изображен св. Георгий, который, как мы помним, девушек как раз спасал. В общем, я по-прежнему жду десталинизации и деуркинизации нашего общества. Очень надеюсь, что нынешнее представление, заразившее многих и многих, что с Европой и Америкой нам не по пути, растает, как дым. Ну что еще? Надеюсь, что стихи меня не оставят. И что, может быть, на старости лет мне все-таки удастся найти для себя более приемлемый ритм жизни, позволяющий как можно реже выходить из того состояния, в котором в принципе возможно делать что-то серьезное, будь то стихи, проза или просто неискривленная жизнь. Но, как всегда, ничего непонятно. Ситуация совершенно непредсказуемая.
Воденников Дмитрий Борисович (р. 1968, Москва) – поэт, эссеист, радиоведущий. Окончил филфак Московского государственного педагогического института. Работал школьным учителем. Ведет колонку на сайте Gazeta.ru, автор и ведущий программ «Радио России» и «Радио Культура», посвященных современной литературе.
Я начну с легенд, потому что мифологическое пространство – это единственное пространство, где я чувствую себя спокойно. Говоря про семью до меня, я почему-то сразу вспоминаю два эпизода, которые врезались в мою детскую, подростковую или еще какую-то память. Первое – я даже не помню, про какую это бабушку было, но это было воплощение моей личной Настасьи Филипповны, под эгидой которой я долгое время жил. Все дело в том, что по одной линии мои предки были купцами, притом достаточно богатыми. Один из них, даже, говорят, сошел с ума после революции, когда его многомиллионное состояние экспроприировали. По крайней мере, мне так рассказывали. В этой купеческой линии ходила история про какую-то из моих бабушек, которая на каком-то пикнике сказала ухаживавшему за ней военному: «Если вы собьете мой бант на голове, то я выйду за вас замуж». Он достал револьвер и сбил ей этот жеманный бант. Эта первая (пахнущая рубежом веков и, скорей всего, неправдоподобная) история мне очень в детстве нравилась. И, по-видимому, из-за этого я в будущем именно так часто и поступал: у меня не было, естественно, банта, но я что-то клал себе на голову (в метафорическом смысле) и говорил миру, как дурак: если ты собьешь, то, ну и далее по тексту. Все дальнейшее, как правило, зависело от прицельных способностей мира. Зачем я это делал – не знаю. Скорей всего – иначе я просто не мог.