Научное сообщество предложило затем более детальное описание событий: в самом начале мая на отметке 120,4 а.е. аппарат оказался в узкой пограничной зоне при гелиопаузе, где начался быстрый рост галактических лучей, и закончил ее пересечение в конце августа на 121,6 а.е., когда число галактических лучей подскочило еще раз, снизилось количество ионов низких энергий и усилилось до 0,38 нТ магнитное поле.
Сделанные выводы подтвердили события 2014 г.: в феврале аппарат догнало очередное «солнечное цунами». Аппаратура Гарнетта заметила вызванные ею осцилляции в марте, и они все еще продолжались в ноябре 2014 г. Плотность плазмы вокруг первого «Вояджера» не просто оставалась высокой – она выросла по сравнению с данными за 2012 и 2013 гг. Эдвард Стоун заявил, что пока неизвестно, оттого ли это, что межзвездное вещество становится плотнее по мере удаления «Вояджера» от гелиосферы, или причиной тому сама [пришедшая от Солнца] ударная волна.
Первому «Вояджеру» потребовалось 92 месяца, чтобы преодолеть зону гелиослоя между ударной волной и гелиопаузой шириной 28 а.е. Второй аппарат прошел ударную волну в сентябре 2007 г., но по истечении аналогичного срока летом 2015 г. никаких признаков близости границы не наблюдалось. В августе и сентябре 2017 г. отметили 40 лет с начала экспедиции «Вояджеров» и пятилетие выхода первого аппарата в межзвездную среду, а второй все еще оставался в пределах гелиосферы. То ли из-за того, что «Вояджер-2» имел меньшую скорость, то ли дело было в солнечном минимуме – граница с межзвездной средой могла уйти дальше от Солнца, чем она была в августе 2012 г.
Условия в пути сильно отличались от встреченных «Вояджером-1». Солнечный ветер не стих совсем, а лишь замедлился до 120–170 км/с и постепенно повернул на 60° от радиального направления в сторону хвоста гелиосферы. Плотность плазмы с 2012 по 2017 г. колебалась вблизи отметок 0,0015–0,0020 см>-3, ее температура стабилизировалась на уровне 5 × 10>4 К. Многократно регистрировались глубокие провалы в концентрации энергичных электронов, чего не отмечалось на первом аппарате; концентрация ионов при этом тоже снижалась, но довольно слабо.
Как научное сообщество, так и заинтересованные любители с интересом следили за данными и графиками, генерируемыми подсистемой космических лучей CRS, – одним из ключевых приборов на борту аппарата. Как мы помним, они отображали поток ионов низких энергий солнечного происхождения (энергетический канал 0,5 МэВ) и межзвездных ионов с высокой энергией (70 МэВ) по данным телескопов LET и HET соответственно. По опыту «Вояджера-1», счет межзвездных частиц должен был пойти вверх, а солнечных – резко обвалиться.