Тайная жизнь разведчиков. В окопах холодной войны (Максимов) - страница 2

Глава 1

«Друг» из Моссада и ЦРУ (1956–1959: Ленинград, Балтийск, Тбилиси, Североморск)

На потолке появилось радужное пятнышко. «От чего бы это? — подумалось мне. — Где-то стекло преломляет солнечный луч…» И еще полностью не проснувшись, я резко повернулся на бок. Боль в руке мгновенно дала о себе знать, напомнив о вчерашнем дне и сегодняшней беспокойной ночи.

Боль пульсировала и с каждым ударом чуть-чуть утихала. Оглядел палату: светлая комната на одного залита солнцем, весенним солнцем города на Неве; белая тумбочка и графин на ней с водой — это от него радужный зайчик; около двери вешалка с моей темно-синей робой.

Судя по солнцу, сейчас время подбирается к двенадцати. Звонки перерывов в санчасть не доносятся — она занимает нижний этаж правого крыла огромного здания нашего училища.

«Значит — отдохну… — проникла мне в голову радостная мысль, но ее выгнала другая: — А рука? Будет ли она в порядке? Хотя пуля и прошла насквозь?.. Ну и влип ты в историю, Максим! В тебя уже стреляют, впрочем, уже второй раз… — то ли с гордостью, то ли с иронией подумал я. — Второй раз? Постой, постой, парень, в третий…»

Первый раз это было в сорок четвертом году. Мне тогда было десять лет… Северная тайга манила и привлекала нас, детей военных лет, предоставленных самим себе. В летнее, не дождливое время опушки леса становились нашим пристанищем на многие дни. От таежной тишины мы испытывали умиротворение. На опушках леса мы играли в войну, подсмотренную в очередном кинофильме.

Играя, я как-то углубился далеко в лес, где наткнулся на небольшое озерцо с кувшинками в воде. Быстро разулся, оставил сандалии на кочке и стал бродить по мелководью, собирая цветы.

Всплеск рядом с собой я услышал раньше, чем звук от выстрела. От неожиданности присел в воду и осмотрелся: вдалеке виднелась сторожевая вышка, над которой поднимался дымок, видимо от выстрела. Снова выстрел — я его видел, — и пуля впилась в березу рядом, мягко чмокнув в набухшую от весенней влаги кору.

Не разбирая дороги, я понесся назад к ребятам. Они стояли на опушке и прислушивались к стрельбе. Увидев меня, закричали:

— Максим, по тебе, что ли, стреляли?

— Кажется, по мне… — неуверенно ответил я, переводя дух и смотря на свои босые ноги. — Сандалии у меня там остались…

Да, сандалии остались на болотной кочке возле злополучного озерца с кувшинками. После долгих размышлений мы решили идти за сандалиями в сумерках полярного дня. Прячась, мы проделали это путешествие, но сандалии не нашли — на болоте все кочки одинаковы.

В том далеком сорок четвертом стрелял вохровец, хотя мы знали, что вышки обычно бывали пустыми. Из разговоров отца с мамой я позднее понял, что вышки, поставленные еще в середине тридцатых годов вокруг зоны ГУЛАГа в Ухте, северном городке нефтяников уральского Приполярья, иногда использовались по назначению для просматривания границ лагеря, если кто-либо бежал из зоны.