— Ну, если на трех типах! — шутливо повторил адмирал. — А интерес к авиации остался?
— Конечно, это уже на всю жизнь.
— Вот и прекрасно, — радостно перебил меня адмирал, — тебе и все карты в руки: будешь работать в особом отделе истребительной авиадивизии, на Малом аэродроме. Это, брат, знаменитая Сафоновская дивизия…
«Вот тебе и крейсер…» — пронеслось у меня в голове, но я понимал, что говорить о другом месте, более морском, что ли, просто нетактично. Конечно, я поддержал предложение адмирала.
Адмирал удовлетворенно вздохнул и набрал номер телефона:
— У меня Бодров с женой. Обеспечь его жильем, пока у тебя в Сафоново. А дней через семь-десять найди комнату прямо на Малом аэродроме.
Я выбежал к Нине и радостно сообщил ей, что с квартирой все в порядке: будем жить в кабинете. На что она ответила, что главное есть, где жить, а остальное — мелочи. Действительно, через десять дней мы поселились в финском домике, вернее в одной из его комнат. Целый поселок таких одноэтажных домиков ровными рядами окружал штаб авиадивизии, который находился в трех километрах от основной трассы Мурманск — Североморск и в километре от взлетной полосы аэродрома.
В Особом отделе истребительной дивизии
Здесь работало четверо оперативников: начальник — подполковник, старший оперуполномоченный, который еще в войну был сотрудником «Смерша», еще один молодой сотрудник и я. Помогала нам вести делопроизводство секретарша-машинистка со стажем работы во фронтовой контрразведке. Нам была придана команда из десяти матросов, живших в землянке на склоне оврага.
Начальник обозначил мои обязанности и объекты в авиадивизии, которые поступали в мое ведение с точки зрения госбезопасности. Во-первых, моим заботам передавался авиаполк — два десятка реактивных истребителей, летчики, авиамеханики, специалисты по вооружению и радиотехнике. Я должен был контролировать работу автобатальона, кислородной станции и караульной роты. Кроме того, в мое ведение поступил полигон, на котором летчики проводили учебные стрельбы по наземным целям.
Среди военнослужащих моих объектов я имел негласных помощников. Некоторых мне передали на связь, а новых я должен был заводить сам. Еще с тбилисской школы я твердо уверовал, что расширение сети секретных помощников — это важнейшее условие при организации обеспечения госбезопасности в боевой авиадивизии. Главной задачей моих помощников было выявление недобросовестной работы на самолетах при подготовке их к полетам. Плохо проверенный и отрегулированный самолет — это прямой путь к аварии, то есть угроза жизни летчика, и потере самолета. Кроме того, инструктируя помощников, я просил их присматриваться к тем летчикам и техникам, которые недовольны жизнью в Советском Союзе и могут задумать угон самолета за границу, благо она была в нескольких десятках километров от нашего Малого аэродрома.